Первые мгновения зрители не могли поверить в столь скоротечную, практически мгновенную расправу с известным во всей округе мечником. Вот так просто на раз-два, всего пять ударов, и известный боец на песке – в предсмертной агонии. Оруженосец взял окровавленные мечи, а Нил поднял над головой законный трофей – оружие и щит поверженного противника. Так он и дошел до ворот, но потом увидел знаки Генриха. Спохватился, не сплоховал, небрежно бросил добычу под ноги Норманна, вернулся в центр, где с почтением поклонился сначала епископу, затем судьям, и завершил галантными поклонами в сторону публики.
– Молодец! Спасибо, порадовал! – Норманн стиснул Нила в своих объятиях. – Ловко ты его уделал!
– Тебе, Андрей Федорович, спасибо за науку! Бока до сих пор болят от тычков твоей рапиры.
– Синяки быстро пройдут, а потерянную жизнь обратно не вернуть.
– Ко мне за протекцией обратилось более дюжины дворян, – сообщил подошедший Генрих.
– Просят оказать защиту их семьям? – уточнил Норманн, памятуя о том, что сейчас многие слова имеют совсем иное значение.
– Нет, конечно, с нижайшей просьбой взять на обучение.
– Ха! Для более или менее приличного результата они должны тренироваться не менее полугода, а я покину Гасконь через несколько недель.
– Вы меня не поняли, они неспособны заплатить даже за один урок. Шевалье желают поступить к вам на службу.
– Уехать со мной в дикие края и жить среди льдов и скал?
– Но вы же там живете!
– Ладно, поговорим после завершения поединка.
Десять или двадцать молодых дворян пришлись бы кстати в создаваемом княжестве. Обширные пустующие земли юго-востока Онежского озера потребуют не только крестьян. В не меньшей степени нужны будут защитники и организаторы, коими традиционно являются дворяне. Можно положиться на род Вянгинских, но реально эта родня такие же чужаки, как и шевалье из Гаскони.
Тем временем ристалище подготовили для новой схватки и объявили выход второй пары воинов. Норманн совершенно не беспокоился за Локсельва, опытный боец в предстоящем поединке легко возьмет верх. Он виртуозно владеет своим оружием, но уверенность в победе была основана на том, что Южная Европа давно позабыла про боевые топоры северян, которые принципиально отличались от похожего европейского оружия. От Пруссии до Испании топор являлся прообразом алебарды и применялся в плотном строю. Норвежцы, несмотря на полутораметровое топорище, могли бить даже при сближении вплотную.
– Следи за дистанцией, у булавы ограниченный район поражения! – напутствовал Норманн своего сотника.
– Не волнуйся, я тоже по молодости проверил булаву на себе! – заговорщицки подмигнул Локсельв и направился к центру ристалища.