– Я не собираюсь с ним воевать! – озадаченно воскликнул Андрей.
– Вскоре ты породнишься с Василием Давыдовичем Грозные Очи.
– Я сам по себе, чужие разборки обхожу стороной! – пояснил Андрей. Он знал, что Рюриковичам потребуется более века для выяснения отношений, пока сами себя с бела света не сживут!
На этом они дружески расцеловались.
Медвежий замок возвышался на гранитной скале грозной неприступной крепостью, из бойниц толстенных башен на озеро смотрели пушки под пудовые ядра. Далее, на месте двух крошечных деревушек, вырос настоящий город с торговыми рядами, площадями и церквями. Дромоны держали курс к Княжескому причалу, а горнист на площадке крепостных ворот неутомимо выводил «Встречу».
– Впервые вижу абсолютно неприступную крепость! – восторженно воскликнул Конрад фон Вейсенштейн.
– Неприступных крепостей не бывает, – усмехнулся Норманн. – Как и нет смысла их строить.
– Не скажите, господин герцог! На берег высадиться нет никакой возможности, обязательно уткнешься в форт или каземат.
– Князь Андрей! Кто это нас встречает? – робко спросил Михаил Всеволодович Телятьинский.
– Впереди стоит мой названый отец Владимир Данилович, рядом с ним постельничий Михаил Симеонович. По правую руку отец Софроний с матушкой Евдокией. Кто-то еще стоит, но я его не знаю.
– А дальше, во втором ряду?
– Бояре мои, воеводы да сотники.
– У тебя более дюжины сотников?
– А ты как думал! – гордо ответил Норманн. – Я в походе с малой дружиной был.
Михаил Телятьинский и Конрад фон Вейсенштейн многозначительно переглянулись. Силен великий князь Андрей Федорович, не зря агаряне не просто отступились, но и землю свою отдали! Речан ловко подвел кораблик к причалу, и Норманн лихо спрыгнул на толстые доски настила.
– Здоров будь, великий князь! – громко провозгласил Владимир Данилович, и все встречающие, словно по команде, низко поклонились. Попытка обнять названого отца окончилась яростным шипением: – С народом поздоровайся! Ласковое слово скажи! Они собрались из любви к тебе, а ты молчком лезешь ко мне лобызаться!
– Здравствуй, люд мой родной и любимый! Долгие месяцы я скучал, с нетерпением ждал радостного дня возвращения!
В ответ раздалось многоголосое «ура», как положено, вверх полетели шапки, на угловой башне грохнули пушки. «Еще полгода, и мне, любимому, начнут устраивать встречу с салютом в двадцать один залп и фейерверком!» – грустно подумал Норманн. Дальше пошла череда радостных лиц, объятия, поцелуи, каждый обнимал не только от души, но и изо всей силы. Очередной поцелуй пришелся на Максима.