– Уважаемый Садык, что с вами?
Продавец, весь бледный, стоял за прилавком, держа в одной руке гирю, а в другой, как саблю, железный метр. Это был доблестный продавец, готовый до последней капли крови защищать вверенный ему товар.
– Две женщины убежали, не заплатив, а одной я не успел дать сдачи, – печально сказал он, опуская руку, вооруженную метром. – Завтра мне придется целый день ходить по дворам и разыскивать этих женщин.
– Все эти женщины, – хрипло ответил Садык, вкладывая револьвер в кобуру, – не достойны высокого звания гражданок! Человек подходит к ларьку, чтобы купить спичек, а они разбегаются в панике. Они не имеют никакого понятия об организованности и дисциплине! Они носят свои дурацкие паранджи и только вредят этим советской власти, срывают работу милиции! Я не знаю, чего там смотрят в центре и почему до сих пор нет декрета! Дайте мне спичек, один коробок.
Он ушел домой в сильнейшем расстройстве. Еще никогда ни один влюбленный не носил в себе столько злобы на старый закон, повелевший женщинам закрывать лица. А продавец, заперев свой ларек, отправился в чайхану, и долго они там шептались с чайханщиком, покачивая бритыми головами.
Для Садыка начались черные дни, полные тревог и волнений. Каждое покрывало казалось ему подозрительным. Он остановил соседку, которая шла по улице слишком смелым и размашистым шагом, и потребовал именем закона, чтобы она показала лицо, а потом ходил с извинениями к ее мужу. Он подвергся всеобщему осмеянию на дворе Бек-Назара, куда привлек его сиповатый густой бас колхозницы Отум-биби. Он дал продавцу ларька секретную инструкцию – строго-настрого следить за руками всех покупательниц и, буде окажутся они большими, грубыми и даже волосатыми, покупательницу немедленно задержать. Из-за этой инструкции тоже было много неприятностей – и продавцу и Садыку.
Измученный Садык заперся дома, а в район послал отчаянный рапорт с просьбой освободить его от занимаемой должности.
Начальник не принял рапорта; на обороте начальник синим карандашом писал: «…знаю, что трудно. В помощь никого не пришлю, новый человек спугнет объект работы. Зато посылаю дружеское рукопожатие и три пачки хороших ленинградских папирос. Курите их не спеша и думайте… Мой совет – крайняя осторожность в подготовке, смелость, риск и решительность в операции. И помощь населения, обязательно помощь населения».
Садык последовал совету начальника – два дня курил и не спеша думал, изобретая хитрость, которая могла бы сразу решить все дело. Во рту было сухо и горько, подбородок оброс щетиной, а хитрость все не придумывалась. В комнате серыми пластами висел застоявшийся табачный дым, солнце, скупо проникавшее в щели, окрашивало его местами в угарно-синий цвет. Садык в десятый раз перечитывал письмо начальника. Помощь населения! Чем поможет ему население – чайханщики, продавцы, мирабы, почтари, бригадиры, колхозники, если все они так же бессильны перед этой молчаливой, наглухо закрытой армией женщин! Враг имеет в кишлаке девяносто пять двойников, девяносто пять укрывателей, и все они отгородились черными сетками от законов Советского государства!..