— Вы что, с ума сошли, молодой человек? Шартьер — предатель?! В это я не поверю ни за что и никогда! — негодующе вспылил Монморанси. — Вы хотите пожертвовать собой ради женщины, которую навязал вам король, чтобы замять скандал? Ради дочери торговца?
— Вы говорите о графине Шартьер, сеньор коннетабль, — поправил его граф ледяным тоном.
Его замечание пронзило его собеседников, как удар шпаги, и щетинистые седые брови незнакомца на момент приподнялись, выражая искреннее удивление. Кажется, его привело в изумление, что граф защищает свою супругу.
— Вы жертвуете своей жизнью ради нее! — констатировал он спокойным, низким голосом, и их взгляды впервые встретились.
— Я поклялся перед алтарем любить ее и заботиться о ней, — ответил Ив де Сен-Тессе с большей теплотой, чем собирался. — Я не могу допустить, чтобы она без вины оказалась между жерновами политики. Она… Впрочем, это уже не важно! Итак, принимаете ли вы мои условия?
Последние слова были обращены к коннетаблю, который взглянул на незнакомца и получил в ответ едва заметный кивок головы.
— Караульные! — По этому властному приказу полководца в комнату вошли двое солдат. — Отведите графа в кабинет рядом с залом аудиенций королевы. Вы отвечаете головой за то, чтобы он не делал попыток к бегству! — И повернувшись к Сен-Тессе: — Следуйте за ними и молитесь Богу, чтобы ваши слова подтвердились. Я при всем желании поверить вам не могу.
Когда графа выводили из комнаты, взгляды его и незнакомца встретились вторично. Граф даже на мгновение задержался, не поняв смысла улыбки, которая так не подходила к этим снежно-синим глазам. Улыбки, которая смутно о чем-то напомнила, исчезла столь быстро, что проскользнувшее воспоминание так и не материализовалось в какой-либо образ.
Что-то подспудное заставило графа при уходе почтительно поклониться не только коннетаблю, но и незнакомцу. После чего граф вышел из комнаты, конвоируемый караульными. Незнакомец ответил легким поклоном. Это было движение, носившее на себе следы неохотно выраженного уважения.
Ив де Сен-Тессе сознавал, что короткий обмен ударами между ним и коннетаблем был всего лишь разведкой перед главным боем. При вторичной схватке граф уже не выкинет из своих расчетов Диану де Пуатье. Если уж она согласилась с тем, что расследование поручили Монморанси, то это могло означать лишь одно: она, несмотря ни на что, еще не совсем забыла о тех дружеских чувствах, которые когда-то питала к очаровательному, пылкому молодому дворянину, без раздумий положившему к ее ногам свое сердце и свое состояние.