Гнев охватил графа, вынужденного наблюдать за чем-то вроде зарождающегося романа. Мысль, что другой мужчина сможет насладиться ее нежной невинностью в сочетании с чувственной страстью, покрыла его лоб холодным потом. Он-то как никто знал, что это прелестное тело, слившееся с лошадью, способно лишить рассудка любого мужчину.
А с другой стороны, разве она уже не представила ему отличное доказательство своих намерений? Выходит, от дочери купца — к графине Шартьер, а теперь — от графини до королевской фаворитки? До тайной повелительницы во всех делах, пользующейся благоволением Генриха? До высот красивейшей первой дамы двора? Неужели это и было с самого начала ее истинным стремлением?
Под его пальцами раздался негромкий треск, вернувший Ива де Сен-Тессе к действительности из круга мрачных мыслей. Итак, он бессознательно сломал хлыст. Ради всего святого — он ревновал к королю! Как ревновала и мадам Брезе, улыбка которой была явно притворной.
Она, глубоко задумавшись, вертела свой хлыст одной рукой между пальцами другой, словно натачивая нож.
Впрочем, чем она может навредить Флёр? Представится ли ей вообще случай добраться до молодой графини? В данный момент графу казалось более вероятным, что он сам обойдется со своей супругой так же, как с только что сломанным хлыстом.
— О Мадонна, при очередной охоте ей бы хотелось преследовать не какого-то глупого оленя, а меня, чтобы гнать через все леса вокруг Фонтенбло. Она ненавидит меня так, что просто зеленеет, как только я попадаюсь ей на глаза! Стоит мне приложить еще немного усилий, и она обретет пару дополнительных уродливых морщин под своей великолепной маской.
Пьеро Строцци из-под полей своей как всегда пышно декорированной шляпы бросил многозначительный взгляд туда, где собралась охотничья компания короля. Диана де Пуатье восседала, словно на троне, в дамском седле иноходца, белый цвет которого конкурировал с белизной ее окантованного черной каймой охотничьего костюма. Держа в левой руке хлыст, а в правой — украшенный драгоценностями поводок, она беседовала с королем, не теряя, однако, из виду никаких деталей происходящего.
Флёр знала, даже не оборачиваясь, кого имел в виду маленький итальянец. Вражда фаворитки с кузеном королевы особенно усиливалась потому, что король очень ценил этого странного на вид гордого итальянца. Он отмечал его своим благоволением, не слушая, как в других делах, упреков своей любовницы. Флёр не могла сказать, почему король находит маленького человечка таким неотразимо симпатичным, но тот факт, что Генрих в день своей коронации наградил Строцци орденом Святого Михаила, говорил о многом. Даже Диана де Пуатье не могла навлечь на него немилость, и Строцци широко пользовался этим обстоятельством.