— Признайтесь честно, вам доставляет удовольствие при каждом удобном случае дразнить эту даму. Нет ничего удивительного в том, что она хотела бы от вас избавиться, — заметила Флёр, не щадя Строцци, но смягчая свои слова улыбкой.
— Конечно, — согласился он без всякого стеснения. — Мне доставило бы удовольствие дожить до того дня, когда она утратит свою власть!
— Как же это вы не участвуете сегодня в охоте? — осведомилась графиня де Шартьер несколько рассеянно, поскольку ее внимание сосредоточилось на наблюдении за собравшимися на охоту придворными, среди которых она искала своего супруга.
Казалось странным, что она так мало знает о нем и о его делах. После той чувственной лихорадочной ночи прошло уже больше недели, а Флёр не могла похвастаться тем, что хотя бы на шаг стала ближе к своему высокомерному супругу. Его загадочность занимала ее с каждым часом все сильнее.
— Разве вы забыли, что наша общая повелительница ожидает сегодня важного посла? — Пьеро Строцци на правах хорошего друга, которому доверяют, взял Флёр под руку и увел назад к парадной лестнице. — А новости из Урбино, которые он привезет, имеют значение для всех нас. Вы думаете, что при таком положении дел меня может интересовать охота? Если король Генрих решится на военные действия, чтобы привлечь к ответу предателя Козимо, я готов ему служить!
— Значит, вы тоже относитесь к кругу невольников, которым приходится отказываться от придворных развлечений ради высокой политики! — пошутила Флёр.
Как ни странно, но у нее явно улучшилось настроение, когда она не увидела мужа среди верных слуг фаворитки. Ей не нравилось, что та отдает ему приказы, и не меньше раздражало, что он этим приказам повинуется. Какое право имеет эта дама так им распоряжаться?
Как бы то ни было, сегодня фаворитке придется разыскивать другую жертву, на которой можно сорвать свою злость, и Флёр почувствовала себя в состоянии проявить интерес к политической судьбе ряда южных герцогств, на которые претендовала Катарина Медичи.
— Я не считаю себя рабом, донна Флёр! — ответил облаченный в пестрые одежды кавалер с неожиданной серьезностью. — Я предан моей кузине, а она не может похвастаться тем, что при дворе у нее много таких приверженцев!
— Надеюсь, что в моем-то искреннем расположении к королеве вы не сомневаетесь? — постаралась Флёр отвести от себя подозрения, послышавшиеся в его голосе, и улыбка ее пропала.
— В вашем — никогда, красавица моя. Но можете ли вы ручаться за преданность вашего супруга, который до сих пор давал мало поводов считать его другом нашей повелительницы?