Доходим до шлагбаума. Старший конвоир предъявляет постовому сопроводительную бумагу. Тот нажимает на кнопку в стене. Шлагбаум поднимается. Затем медленно раздвигаются створы ворот.
2
Мы входим в каменный тюремный двор. Слева от нас ров. с крутыми стенками, за ним — трехэтажный серый корпус. Через ров перекинут легкий мостик. Прямо — невысокое здание с большими окнами. Справа, видимо, хозяйственные помещения и кухня: пахнет горячей похлебкой…
Из здания напротив выходит толстый немец-офицер, за ним — высокий молодой человек в английской шинели. Старший конвоир, отдав честь офицеру, удаляется.
Офицер подходит к нам. На его лице с двойным подбородком довольная улыбка. Худощавый, чуть порозовевший от холода молодой человек очень оживлен. На белой нарукавной повязке у него слова «Dolmetscher», — значит, он переводчик.
— Also… — произносит офицер.
— Итак… — с готовностью повторяет по-русски переводчик и говорит далее вслед за офицером — Итак, милостивые государи, вы прибыли к нам. Мы рады. С нашей стороны вы встретите здесь полное понимание и соответствующую заботу. С вашей стороны, подчеркивает господин комендант (эти слова переводчик добавляет от себя), мы надеемся встретить дисциплинированность, дисциплинированность и еще раз дисциплинированность. Вот все, о чем я хотел бы пока уведомить вас, весьма уважаемые господа.
Комендант любезно улыбается. Переводчик тоже — у него полные губы и круглые карие глаза.
— Also, — заключает комендант.
— Итак, вам, конечно, все ясно, — говорит переводчик.
Многозначительное вступление. А дальше что?
Комендант уходит, показав нам широкую спину и гладкий, обтянутый зеленым сукном шинели зад. Переводчик остается.
— Между прочим, с вами разговаривал один из видных психологов Германии, — доверительно сообщает он. — Здесь вам будет неплохо… Вы политруки?
— Какие там политруки!.. — отвечает за всех Васька. — Рядовые… есть и средние командиры. Только заподозренные.
— Ну, по мнению немецкого командования, это почти одно и то же. Теперь многое зависит от вас самих… Слева по одному за мной… марш! — командует переводчик и ведет нас направо к хозяйственным помещениям.
В длинном с цементным полом коридоре нам приказывают раздеться и сдать одежду в дезинфекционную камеру. Затем нам выдают по кусочку жесткого, как сухая глина, мыла, заводят в прохладную душевую.
— Психолог! — фыркает Васька. — Опыты, что ли, над нами собираются проделывать? А, Одесса-мама, как считаешь?
— Я — пожалуйста, — усмехается Виктор. — Всю жизнь мечтал…
Из душевой выбираемся через другие двери. Тут уже лежит сваленная в кучу наша одежда. Шагах в десяти от нее восседает на табурете немец в белом халате и тонких резиновых перчатках, рядом с ним— тот же переводчик.