— Посмотрим, — отозвался Бёртон. — Если нас не обеспечат библиотекой, соберем свою. Это возможно. Нет ничего проще.
Он счел вопрос Фрайгейта идиотским, но, с другой стороны, сейчас мало кто пребывал в своем уме.
У подножий холмов Моната и Казза сменили двое мужчин — Рокко и Бронтич. Бёртон пошел впереди, мимо деревьев, сквозь густую, доходившую до пояса траву. Острые листья травы царапали босые ноги. Бёртон ножом срезал один стебель и посмотрел, насколько тот прочен и гибок. Фрайгейт плелся рядом с ним и рта не закрывал. «Наверное, — подумал Бёртон, — он болтает, чтобы отвлечься от мыслей о двух смертях».
— Вы только подумайте, какие исследования можно провести, если здесь воскресли все, кто когда-либо жил! Подумайте о тайнах истории, о любых вопросах, на которые можно найти ответы! Можно поговорить с Джоном Уилксом Бутом[2] и выяснить, действительно ли военный секретарь Стэнтон участвовал в заговоре с целью убийства Линкольна. Можно установить личность Джека-Потрошителя[3]. Узнать, на самом ли деле Жанна д'Арк была ведьмой. Поговорить с наполеоновским маршалом Неем[4] и узнать, правда ли, что он удрал из попавшего под обстрел эскадрона и стал школьным учителем в Америке. Понять, что на самом деле случилось в Пёрл-Харборе. Посмотреть на лицо «Человека в железной маске», если такой когда-либо существовал. Порасспрашивать Лукрецию Борджиа[5] и тех, кто ее знал, и понять, была ли она в действительности такой жуткой отравительницей, какой ее считают. Узнать, кто убил двух малюток принцев в Тауэре. Может быть, это сделал Ричард III[6]. Да и вы, Ричард Фрэнсис Бёртон, — ваши биографы мечтали бы задать вам множество вопросов о вашей жизни. Правда ли, что у вас была любовница-персиянка, на которой вы собирались жениться и ради которой были готовы отречься от того, кем были, и стать ее сородичем? Правда ли, что она умерла до того, как вы смогли жениться на ней, и действительно ли вас так потрясла ее смерть и вы любили ее до конца своей жизни?
Бёртон зыркнул на Фрайгейта. Он только что познакомился с этим человеком, а тот — это надо же — задавал самые личные и болезненные вопросы. Этому не было прощения.
Фрайгейт отшатнулся, бормоча:
— И… и… и… ну ладно, сейчас не время, я понимаю. Но известно ли вам, что после вашей смерти ваша супруга стала очень набожной и что вас похоронили на католическом кладбище — вас, безбожника?
Лев Руах, глаза которого раскрывались все шире, пока Фрайгейт болтал, воскликнул:
— Вы — Бёртон, путешественник и лингвист? Тот, что открыл озеро Танганьика? Тот, что совершил паломничество в Мекку, одевшись, как мусульманин? Переводчик «Тысячи и одной ночи»?