— Меня обязаны были известить! бормотал он -Я буду жаловаться! Мне не остается ничего другого-
— Господин граф, успокойтесь! — прошептал Вернер. — Мы понимаем, какой это удар...
— Я не допущу! — внезапно выкрикнул фон Топпенау. — Вы слышите, Вернер? Я не допущу! Так и передайте... Идите.
Подчиняясь жгучей потребности что-то делать, что-то немедленно предпринять, фон Топпенау выбежал из-за стола и чуть не споткнулся о чемоданы. Тогда он заметил, что Вернер стоит с открытым ртом и следит за ним как за чарованный.
— Идите! — распорядился фон Топпенау. — Я все выясню. Мне должны будут объяснить!.. Тогда я скажу всем. Идите же, Вернер! Чего вы ждете? Идите и работайте!
Но едва за Вернером затворилась дверь, Топпенау бессильно опустился на чемоданы.
Тревога была так велика, что он даже не подумал, как глядит в эту минуту.
Он вообще не мог ни о чем думать.Одно слово сверлило мозг: «Конец».
В кабинет кто-то вошел.-фон Тоиненау понимал: надо встать, но встать не мог вместо этого он опять стал рыться в карманах.
Только сейчас понял.
— А, Реннер... — пролепетал он — я с дороги... Как видите, устал?-
Реннер о чем-то спросил, но граф не расслышал. Он пытался закурить, но спички ломались в прыгающих пальцах.
— Такой ужас... — услышал фон Топпенау собственный голос. — Вы знаете, арестована Инга- Мой секретарь. И доктор Гауф.
Спички ломались.
Реннер щелкнул зажигалкой.
Фон Топпенау жадно прикурил, хотя с трудом удерживал сигарету.
— Вам надо уехать домой, — властно сказал Реннер. — Вы плохо выглядите. Поезжайте домой и вызовите врача.
Фон Топпенау отрицательно покачал головой.
— Я должен... — проговорил он. — От меня ждут-Прежде всего — выяснить...
— Вы ничего не выясните, — твердо сказал Реннер. -Поезжайте домой. И не придавайте факту ареста секретарши слишком большого значения. Какое она имеет к вам отношение? Она не имеет к вам никакого отношения!
Властный голос Реннера гипнотизировал. Но если бы Реннер знал, какое отношение в действительности имеет к фон Топпенау его секретарь Инга Штраух!
— Да, да... — пробормотал фон Топпенау.
— Не вы один знали Ингу Штраух! — быстро продолжал Реннер. — Ее знали многие «поляки». Я тоже. Но меня то это не волнует! Значит, не должны волноваться и вы!
— Да, да...
— Конечно, все это неприятно, но не более того... Послушайте меня, поезжайте домой. Слышите?
— Да, да.
— Я ведь на минутку, — сказал Реннер. — Услышал, что вы вернулись, и заглянул. Спешу. Извините, что некстати... Держитесь бодрее, Эрих. Всего вам доброго!
Реннер ушел. Граф продолжал сидеть на чемодане.