На второй день войны улицы запрудило движущимися толпами. Человеческий поток мечется под тяжкий грохот авиационных бомб, и, кажется, нет силы, способной его остановить. На восток! На Минск! Бегут в одиночку, десятками, сотнями - скорей убраться отсюда подальше, не попасть немцам в руки! Спастись! Говорят, они уже вошли в Каунас, захватили многие литовские местечки и ускоренным маршем движутся на Вильнюс.
Поначалу еще ходят поезда. Люди в ужасе, граничащем с умопомешательством, штурмуют вагоны, втискиваются вперемешку с красноармейцами. Стихия бегства заражает и тех, кто еще остался в Вильнюсе из большого халуцианского лагеря.
Вспыхнувшая война застигла движение расшатанным изнутри, потрясенным последними высылками в Сибирь, загнанным в подполье. Руководство, не прекратившее своей деятельности, наметило с началом войны новую линию: большинство активистов обязано покинуть город, чтобы активно бороться с врагом в рядах Красной Армии. Но ясно, что и в Вильнюсе будет большая работа, ведь многим евреям не удастся уйти, а перед глазами - пример Варшавского гетто, которое существует уже два года. Решено оставить на месте Абу Ковнера, Хайку Гроссман и Моше Балоша - членов руководства.
Ребята, оставшиеся в отрядах, самостоятельно собираются в группы и снова уходят от немцев. Теперь они стремятся дальше на Восток, как стремились в недавнем прошлом в Вильнюс. А дороги забиты беженцами, толпами мужчин и женщин, бросившими нажитое трудом целой жизни; они идут, обуреваемые страхом, отчаянием, ненавистью. Немногие доберутся до цели, немногим удастся перейти старую советскую границу (до присоединения Прибалтики)- и очутиться на еще не захваченных немцами территориях. Эти получат возможность бороться за жизнь. Тех же, кто застрял на дорогах, в полях и садах, ждет уничтожение.
Немцы продвигаются молниеносно. Они уже заняли Вильнюс и повернули на Минск. Непрерывно бомбят дороги. Путь усеян трупами беженцев и красноармейцев, разбитыми танками и автомобилями. Непрекращающиеся разрывы. Вонючая гарь. Агония умирающих. И внезапно - тишина, но она только усиливает страх, кажется еще более жуткой, чем бомбежки и огонь пожаров.
На шоссе - немцы; издали можно различить свастику на штандартах.
Первые немецкие подразделения появляются не со стороны Вильнюса, а с противоположной стороны, с востока, оттуда, куда пытались пробраться беженцы. Это - облава на тех, кто не успел уйти. Шоссе, забитые спасающимися, внезапно пустеют. Затем запруживаются снова, теперь уже немецкими колоннами, идущими победным маршем.