II.
Иерусалим, Сион, Бейт а-Микдаш. Здесь встречаются миры; здесь высший духовный мир перетекает в мир низший, физический. Именно здесь началось Творение, формирование самого пространства, распространившегося до масштабов вселенной, и в этой же точке был создан человек.
Отсюда начинается пространство, все физическое пространство исходит именно из этого места. Мир можно изобразить в виде нескольких концентрических кругов. Внешнее кольцо расположено на низшей ступени святости; чем ближе к центру - тем больше святость ("кедуша"). Все, что вне Израиля, обладает лишь физическими свойствами: земля - это земля, пространство - это пространство. Там нет ничего возвышенного, трансцендентального. Израиль - особое место; Тора называет Страну Израиля "Эрец цви", Страной оленя. Если снять с оленя шкуру, она покажется слишком маленькой; невольно удивляешься, как ее хватало, чтобы покрыть все животное. Так и земля Израиля кажется очень маленькой, но, подобно оленьей шкуре, она готова принять, вобрать в себя весь еврейский народ. Детям никогда не бывает тесно в отчем доме, каким бы маленьким он не был.
Святость Страны Израиля неодинакова в разных местах: вне Иерусалима атмосфера не столь возвышенная, как внутри города. Еще ни один гость Иерусалима, говорят мудрецы Мишны, не жаловался на тесноту жилища, где он останавливался, хотя в праздники сюда стекались миллионы паломников.
Внутри Святого города есть еще более высокие уровни святости. В пределах Храма пространство приобретает такие свойства, которые никак нельзя считать нормальными. В праздничные дни в Храмовом дворе скапливалось так много народу, что люди стояли, плотно прижавшись друг к другу, но наступал момент, когда все опускались на колени и простирались в поклоне на каменном полу и каким-то непостижимым образом всем хватало места. Как сказано в "Пиркей авот": "Стояли в тесноте, а для поклона было достаточно места".
Храмовый двор находился вблизи центра святости, центра Творения, вблизи места, где сливались физическое и духовное начала. Поэтому там прекращалось действие обычных законов пространства и дистанции. Вдумчивый читатель поймет, что такая сверхъестественная аномалия открывалась глазу лишь в те минуты, когда люди, находившиеся в Храмовом дворе, подчиняли свою физическую сущность духовности: именно в тот момент, когда они кланялись, пространство расширялось, открывая им тайны своего Высшего Источника. Когда люди стоят, демонстрируя этой позой личную независимость, им становится тесно; но когда они простираются в поклоне, их ничто не сковывает, поскольку в этом положении они добровольно отвергают свою независимость и гордыню, признавая высший авторитет Творца. В такие моменты пространство и мир как будто исчезают, растворяются.