Эфутур выступал от имени зелёных. Справа от него я увидел одного из рентанов, которые могли перевозить на спине всадников и разговаривали человеческим голосом. Это был Шапурн, предводитель опытных воинов. Возле него на камне сидела покрытая радужной чешуёй ящерица. Когтистыми пальцами она держала шнурок, унизанный серебряными шариками, и перебирала их, словно каждый служил напоминанием о какой-то теме, которую необходимо было затронуть при обсуждении.
Рядом сидел человек в шлеме, а справа и слева от него — мужчина и женщина в торжественном церемониальном облачении. Это были Хорван, Крисвита и командующий их войсками Годгар. Возле них расположились Дагона, Кайлан и Каттея. А по соседству, на другом камне — фланнан Фарфар — с покрытым перьями человеческим телом, крыльями птицы и когтистыми лапами вместо ног. Его присутствие на совете было скорее вопросом престижа: я знал, что фланнаны слишком рассеянны, чтобы составить настоящее войско, но они отличные гонцы.
Напротив разместились вновь прибывшие. Среди них выделялось существо с телом птицы и головой зубастой ящерицы, красноватая чешуя на его узкой голове резко контрастировала с сизым оперением тела. Существо то и дело беспокойно хлопало крыльями и вертело головой, оценивающе разглядывая окружающих. Это был предводитель врангов, обитателей горных вершин. Дагона церемонно раскланялась с ним: «Привет тебе, крылатый Форлонг».
А четверо его соседей имели человеческий облик. Как нам сказали до их прибытия, это были потомки древней расы, которые бежали когда-то в горы. Главным среди них был высокий смуглолицый человек, чьи черты свидетельствовали о чистокровном происхождении. Он был молод на вид, но о возрасте этого народа судить всегда трудно: признаки старения проявляются у них только за несколько недель до смерти — если они доживают до старости, что в последнее время бывает довольно редко. Он обладал привлекательной внешностью и хорошими манерами.
А я вдруг почувствовал, что ненавижу его.
Будучи тесно связанными между собой, мы с братом и сестрой в прошлом привыкли не искать большой компании. Когда Каттею у нас отняли, я довольствовался привязанностью к Кайлану. При этом к кому-то из товарищей по оружию я мог относиться с симпатией, к кому-то — с неприязнью, однако никогда раньше не пронзала меня такая сильная ненависть — разве что в бою с карстенцами во время их очередного набега. Но в те минуты я испытывал ненависть скорее к врагу вообще, чем к определённому человеку. А этого горца Динзиля я возненавидел отчаянно, нестерпимо и сам не понимал за что. Это было так неожиданно, что, когда Дагона представила нас друг другу, я даже не сразу смог пробормотать приветствие.