Слава всевышнему, что мы все были живы и здоровы, если не принимать во внимание обширных синяков и ссадин. Да я отшиб грудь о рулевое колесо, едва не сломав его пополам.
Выбравшись из машины, я уперся взглядом в табличку, извещающую нас о том, что до пункта назначения осталось каких-то жалких пять километров. Затем помог вылезти Оксанке. Она недовольно морщилась, потирая ушибленный лоб. Там явно наметилась шишка. Новиков выпрыгнул самостоятельно, правда, сильно прихрамывая.
— Колено разбил, — пожаловался он. — Ты что, Филин, забыл с какой стороны тормоз находится?
— И не знал никогда, — ответил я и ткнул пальцем в указатель. — Ладно тебе причитать. Пока не поздно, нужно сделать последний рывок.
Новиков обреченно вздохнул:
— Опять в лес. А так хорошо все начиналось…
— Не скули, Никола. В первый раз, что ли?
Напялив на себя амуницию, я заковылял в сторону деревьев, которые и самому надоели хуже рыбьего жира. Мои спутники пристроились следом. Издали мы, наверное, являли собой очень комичную группу. Цирк сгорел, а клоуны на променаде. Груда безмолвного железа, чадя в небо черным шлейфом дыма, осталась позади.
Через полтора часа, показавшихся вечностью, наш партизанский отряд имени Хромого Джо достиг окраин городка. Опушку леса, на которой мы устроили последний привал, отделял от городка небольшой пустырь. А за ним сразу же начинались невзрачные двухэтажные дома. Как раз такие, что и должны стоять на захолустной окраине бедняцкого квартала. На пустыре несколько мальчишек, грязных и оборванных, гоняли потертый футбольный мяч.
— Прибыли. — Николай сел на рюкзак и задрал штанину.
На колене была обширная ссадина, уже успевшая покрыться коркой запекшейся крови и густым слоем пыли. Внимательно её обследовав, Новиков недовольно поморщился и опустил штанину. Обведя нас многозначительным взглядом, он продолжил:
— Дальше предлагаю следующий план действий. Я сейчас пойду к своему человеку и постараюсь связаться с боссами. А вы будете ждать здесь. Как только определимся с квартирой, я за вами вернусь.
— Вернешься ли? — Я пристально посмотрел на него.
— Филин! — В голосе Николая послышалась обида. — Уж не думаешь ли ты, что после всего пережитого вместе я брошу вас на произвол судьбы, когда мы почти достигли цели?
— Нет, не думаю, хотя за чужую душу только сваха божится, — покачал я головой. — Но меня волнует, как ты в таком затрапезном виде собираешься шляться по городу, не привлекая к себе внимания. Это до первого полицейского, или как они тут у них называются…
— У них оборванцев хватает. Одним больше, одним меньше. Никто и не заметит. К тому же я не собираюсь шастать по центру города.