— Нет.
— Ага, — сказал паук. — А правда, что он как кинется на тебя! А ты отпрыгнул вот так! А потом так ему и так, а он тебе: ввух, ввух! И ты его хрясь, бдынг! Дыщ!..
— Нет, — прервал его Сил'ан.
Синкопа прекратил скакать по потолку, изображая бой, и проговорил:
— Ты уверен? Может всё дело в неверно подобранных звуковых эффектах? Я и сам полагаю, что «бдынг»…
— И хватит подслушивать разговоры стражников, — закончил мысль Келеф.
Паук помолчал, затем солидно кашлянул и степенно молвил:
— Что же, я так и думал. Пойду, разочарую крылатых.
Хахманух пришёл в себя через день после приезда. Через два он уже мог болтать с несчастным драконикусом, зажатым в окне. Через три стал прохаживаться по комнате, а на четвёртый решительно отворил дверь и отправился, по его словам, наводить порядок. Первым делом он разыскал двух свободных представителей чешуйчатого семейства — те разливали масло в чаши, свисающие с потолка на цепях, и забавлялись тем, что воспламеняли их дыханием.
— Вы что творите! — напустился на них переводчик, топорща гребень.
— Хахманух! — радостно воскликнули оба затейника и бросились тереться боками о червя.
— Зачем вы издеваетесь над Бекаром? — строго спросил тот. — Пусть он умом не вышел, но вы одна семья.
Злодеи лишь захихикали и убежали вприпрыжку. Лятх попытался задуть пламя в чашах, что ему так и не удалось, а потом неторопливым шагом направился в залу.
— Ясного утра, Хахманух, — поприветствовал его Синкопа, сидевший на каминной полке. — Я такую славную паутину недавно закончил. Давай подарю?
Червь обвился вокруг колонны.
— А что я буду с ней делать? — спросил он.
— Повесишь на стену, — предложил паук. — И будешь любоваться. Ну, как?
— Ладно, — согласился переводчик. У него было благодушное настроение.
— Замечательно, — обрадовался Синкопа. — Так трудно быть плодовитым автором шедевров, один другого краше. Хорошо хоть в крепости ещё много места.
Оба помолчали, паук перебежал на потолок и устроился над головой червя.
— Не хочу тебя тревожить, но кое-что скажу. Келеф странно себя ведёт: ночами уходит к реке, все дни проводит в комнате. Почти не разговаривает, и его тянет к вазам.
— Я не удивлён, — отозвался червь, но жёлтый гребень красноречиво поник. — Нам вот-вот объявят войну или нападут без предупреждения. Не знаю, как тут это делается. А у нас десяток стражников и ещё пятью столько человек в деревне, причём все мечтают с нами расправиться. Как бы ты себя чувствовал на месте Келефа?
— Он не виноват, — заметил Синкопа.
— Кому от этого легче?
Паук погрузился в задумчивость.