Приобщиться к тихой фронде было можно с легкостью, купив синие штаны на «толчке» у фарцовщиков (еще одна нелегкая профессия, ушедшая в прошлое, надеюсь, что насовсем), и стоило удовольствие от 200 до 300 тогдашних вполне еще полновесных рублей. Это были деньги, деньги серьезные, почти невообразимые. По крайней мере лично в моем тогдашнем представлении. Бабка с дедом, растившие меня и сестру, зарабатывали на круг, вместе с дедовой пенсией, рублей, как я понимаю, около двухсот двадцати. Мне было тринадцать лет, я ничего не зарабатывал, а сестра училась на третьем курсе универа и стипендию в общую кучку не складывала. Короче, цена джинсов была заоблачной, и об обзаведении ими в общем порядке я даже не мечтал.
Странно вообще-то сейчас звучит, что «обзаведение в общем порядке» — покупка у темных личностей, преследующих стяжательские цели, преступников даже, спекуляция была серьезным правонарушением. Но российская жизнь и тогдашняя была полна парадоксов, не вчера они начались, ага. Ходили слухи, что цена тем джинсам в магазине («госцена» — было такое слово) составляла от сорока до шестидесяти рублей. Тоже не кот на скатерть начхал, треть или даже половина инженерской зарплаты, но уже нечто выглядевшее близко к моей экономической реальности. На шестьдесят рублей бабку с дедом уболтать было возможно, в этом я не сомневался, засада была в полном непопадании государственных джинсов на прилавки родного города. Но я не терял надежды.
В те годы мы с бабкой довольно часто ездили в Ленинград, там жила бабкина младшая дочь, моя тетка Ирина, замужем за военным, дядь Толей, о коем я как-нибудь расскажу специально, настолько он замечательный. Ездили мы в Ленинград, естественно, не только достопримечательности осмотреть, а и добыть чего по хозяйству. Одежки там, обувки, той же, туды б ее, колбасы. По магазинам бабка меня таскала с собой для помощи в переноске и свободы маневра, а достопримечательности я осматривал в свободное от покупок время. Порядком, надо сказать, осмотрел, думаю, что в центре Питера я и сейчас как-нибудь сориентируюсь. Ну музеи ж, само собой. Уже другого чего, а музеев в Питере имелось, не знаю как сейчас. Эрмитаж, скажем, я посещал с видом даже несколько пресыщенным, и бабушки-хранительницы меня узнавали и были приветливы, давали советы и справлялись о здоровье родни.
Москву я и тогда, и потом представлял себе куда хуже, у московских родственников мы бывали редко и не подолгу. Но дело не в том.
Бабка не питала особенных иллюзий относительно того, насколько я люблю стоять в очередях (а без очереди нужного почему-то не случалось), а напротив, люблю всякие достопримечательности, и с учетом моей слабости к культуре у нее был заранее заготовленный план посещения торговых центров в разных районах Северной столицы, с максимальной пользой для хозяйства и с максимальной же эффективностью охвата.