«А наплевать мне на то, о чем он думает», — решил Новосельцев, вспомнив о цели, с которой он подошел к Уздякову.
— У меня просьба к вам, товарищ капитан, — сказал он. — Премного буду благодарен вам, если удовлетворите ее.
— Пожалуйста, — насторожился Уздяков, не любивший, чтобы к нему обращались с просьбами.
— Мне нужно к завтрашнему дню четверть хорошего вина.
Уздяков догадливо улыбнулся:
— Понятно. Катер на ремонте, а командир…
— Вот именно, — нетерпеливо подтвердил Новосельцев. — Могу я рассчитывать на вас?
— Удружу, — уже покровительственным тоном сказал Уздяков. — Вечером пришлите ко мне матроса.
— Спасибо, — подал руку Новосельцев и, довольный, пошел на корабль.
После обеда лейтенант уволил на берег почти половину команды. С каждым из увольняемых он побеседовал наедине — о подарках имениннику. Сам Пушкарев не знал о том, что товарищи собираются отметить день его рождения. Настроение у него было прескверное, и он мечтал напиться на берегу. Но, по-видимому, командир предвидел это и на берег его не отпустил, а поставил дежурным по кораблю. В полночь Пушкарева сменили.
Проснувшись утром, Пушкарев увидел в кубрике командира отделения мотористов Харитона Окального, комендора кормового орудия Афанасия Акульшина, Дюжева, Шабрина, Наливайко. Баянист сидел с баяном на коленях.
— Музыка! — воскликнул Дюжев, заметив, что Пушкарев проснулся.
Душко заиграл туш, а Дюжев, Шабрин и Наливайко подскочили к нему и стали теребить за уши, приговаривая со смехом: «Расти большой, расти большой». Не поняв, в чем дело, Пушкарев рассердился и стал ругаться. Тогда Окальный отстранил рукой товарищей и сказал:
— Не серчай, Серега. Сегодня твой день рождения, ну мы и решили тебя поздравить.
Пушкарев сел на койку и оторопело обвел всех глазами.
— Это вы серьезно? — спросил он.
— От души! — воскликнул Дюжев. — Глянь-ка, что у тебя под подушкой.
Пушкарев поднял подушку и ахнул от изумления.
— Вот это подарок от командира — книга Николая Островского «Как закалялась сталь», — стал перечислять подаренные вещи Дюжев. — Это зажигалка от Антона Румянцева. Этот обеденный агрегат — складная ложка и вилка от нашего уважаемого кока Кирилла Наливайко. А вот часы со светящимся циферблатом. Наши мотористы купили их вчера на базаре и дарят тебе. А вот еще подарок — кисет из бархата с вышивкой шелком: «Отважному черноморцу от Нади».
— А что за Надя? — насторожился Пушкарев.
— Есть такая знакомая мне особа. А вот подарок от меня, — и Дюжев вытянул из-под койки вещевой мешок, наполненный яблоками. — Собственно говоря, деликатно выражаясь, — слегка смущаясь и косясь на Шабрина, поправился он, — это не от меня, а от колхозников. Вчера, как мне дали увольнительную, я проведал сначала Токарева. Парень на днях вернется, у него не воспаление легких, а грипп. От него я пошел к Наде. Долго у нее не пришлось, к сожалению, задержаться, поссорились немного. Забрал я у нее кисет и ушел. Смотрю, время еще в достатке. Решил сходить к Лене.