Полковник кивнул.
— Тупой бандит разобрался во всем быстрее вас, кадровый вы болван! — плевался Ночков. — Развяжите меня, у нас мало времени.
Белоножкин потянулся перерезать веревку, но Бородин его остановил.
— То есть это благодаря вам спланирован глубокий рейд?
— Да, благодаря мне. И если вы пошевелитесь, скоро благодаря мне Уральское войско переломит ход войны.
— Каким образом?
— Благодаря Льву, осел! Сколько вам лет, полковник? Тридцать пять, сорок? Почему вы ведете себя, как старая окопная крыса? Я вам уже сказал — я сам видел, как работает эта штука, и благодаря мне…
— Какая штука?
Ночков закатил глаза:
— Ваша цель — захватить Чепаева и изъять у него талисман в виде льва, я ничего не путаю, подхорунжий?
— Никак нет.
— Так вот — именно этот Лев дает Чепаеву ту силу, которая до сих пор позволяла ему бить белых. Это магический артефакт, эзотерический предмет, вроде тех загадочных штук, о которых пишет госпожа Блаватская.
— Мы рискуем жизнью из-за безделушки?
— Не безделушка, а мощный стратегический ресурс, не хуже золота! С помощью этого ресурса любая армия может стать непобедимой, какой была армия Александра Великого! Вас никто не ждет в Лбищенске, остается только войти, схватить Чепаева, и станица падет без единого выстрела. Половина бойцов — курсанты, большевики ненавидят Чепаева и поэтому специально обнажили его фланг, оставили без прикрытия. По моей, кстати, просьбе.
— По вашей?
— Я специально внедрился в ЧК как человек, который воевал с Чепаевым бок о бок в Волыни и Галиции.
— Как можно одновременно работать на ЧК и Ставку Верховного Правителя? Как адмирал Колчак вообще такое допустил, он же редкостный чистоплюй! — возмутился полковник.
— Потому что он такой же болван, как и вы, полковник. Развяжите меня наконец!
— Зря вы его слушаете, — вмешался в разговор Перетрусов. — Не связывайтесь с Чепаем, отпустите его. Он не завтра, так послезавтра уведет своих людей на Украину, и вот тогда берите Лбищенск, сколько влезет, там вообще никого не останется.
— А тебе какой в этом интерес? — удивился полковник.
— Не твое собачье дело, ваше превосходительство. Просто опостылели вы мне все, и белые, и красные, оставить вас хочу. Уехать, куда подальше, и там в свое удовольствие жить.
— Ночков, ваше слово.
— Мое слово? Вы что, всерьез полагаете, что слово мелкого жулика, которого на большую дорогу вывел я сам, который без меня шарил бы по карманам на вокзале в Александровом Гае, что его слово что-то значит? Да вы знаете, чего можете лишиться, если послушаете это ничтожество? Ну так я вам сейчас расскажу.