— Ну и что делать будем?
Командиры хмурились, чесали затылки, но ничего не говорили. А чего говорить — случай такой впервые.
— Давно у нас Колокольников в штабе? — спросил Батурин.
— С мая, — ответил Ночков.
— А до этого где был?
— По документам — из Самары…
— Документы! — заорал Батурин. — Документы проверяем! Ничего не пропало?
Все, включая Чепая, стали шарить по шкафам, по ящикам, проверяя документацию. Ночков тоже было начал, но быстро пришел в себя:
— Отбой! Вся секретная документация с донесениями и шифровками у меня в подполе, в сейфе.
— Пошли проверять! — приказал Чепаев.
В подвале уже можно было дышать. На полу валялись прогоревшие до пепла тряпки, очевидно, сброшенные злоумышленниками вниз. Сейф открыли, выгрузили бумаги, пошли проверять. Пока проверяли, рассвело.
Тем временем Петька обскакал все посты. На северном старший караула Даншин сказал, будто в смену Бронштейна была зафиксирована активность. В журнале Бронштейн записал: «Время: 12 ч. 03 мин., со стороны ст. Сломихинской приб. маш. «Руссо-балт», водит. — краском Тверитинов. Куда: штаб див.».
Петька даже обалдел. Тверитинов? Вернулся? Да еще на «Руссо-балте»?
Следующая запись оказалась еще интереснее: «Время: 1 ч. 27 мин., из штаба див. уб. маш. «Руссо-балт», водит. — зам. нач. шт. Колокольников, сопр. — кр-ц Деревянко. Куда: ст. Сломихинская».
— Где Бронштейн? — спросил Петька.
— В казарме, отсыпается, — ответил Данщин.
Петька вскочил на коня и помчался в казарму.
Фима Бронштейн не спал, сидел в караулке и ждал, когда к нему приедет друг — пить чай с настоящим шоколадом. Когда в караулку ворвался порученец Чепаева, Бронштейн слегка перетрусил.
— Ты ночью дежурил на северном въезде?
— Ну, я, — ответил Бронштейн.
— Кого видел?
— Арканю Тверитинова.
— Точно его?
— Я Арканю с гимназии знаю, он это. Вот, шоколад мне привез, — Фима повертел перед носом Петьки измятой плиткой.
— А потом?
— Потом замначштаба с часовым зачем-то в Сломихинскую среди ночи поперлись.
— И ты отпустил?
— Так у них записка была от начштаба.
— Где записка?!
Бронштейн побледнел. Выражение его лица было столь красноречивым, что Петька сказал:
— Это трибунал, боец. Собирайся, едем в штаб.
Через десять минут Фима Бронштейн с поникшей головой стоял перед командирами подразделений.
Расспрашивал его Чепай — мягко, без привычной запальчивости. Бронштейн отвечал коротко и по делу.
— Значит, получается, ты впустил Тверитинова в станицу и указал дорогу до штаба?
— Так точно, товарищ начдив. Вы же сами знаете — от нас только прямо до площади.
— Знаю, Фима, знаю. А ничего необычного не заметил?