— О чем ты говоришь? Твоя мать воспримет это как предательство.
— Ты меня не слушаешь, Фанни. Ты такая же, как она…
— Тебе необходимо позвонить матери и сказать ей все, что ты только что говорил мне. Так нужно, Эш. И хотя бы раз в жизни попытайся взять правильный тон. Ты зависишь от нее, так прояви смирение. Это не армия, где ты был героем и жил на адреналине. Здесь другие правила.
— Боже! Да ты и говоришь точь-в-точь, как мама. Иди, собирай вещи, мы возвращаемся в город.
Она сжала зубы. Подчиниться Эшу? Он соблазнил ее приехать сюда, обласкал, и вот теперь… Ей показалось, что какая-то часть ее умерла.
Эш, прищурившись, смотрел на нее. Ее охватило желание ударить его по лицу, стереть усмешку, но она только стиснула кулаки.
— Я остаюсь здесь.
Эш уехал не сразу, он словно давал ей время подумать, выйти к дороге, попрощаться, сказать: «О'кей, я поговорю с твоей матерью». Фанни стояла, сдерживая слезы: ее мечта рушилась, а у нее не было сил предотвратить это. Она отвела взгляд в сторону. Сквозь листья просачивался солнечный свет, оставляя на земле кружевную паутинку тени. В воздухе стоял аромат свежей травы и полыни, как и вчера, когда они с Эшем занимались любовью прямо на балконе под звездами.
Она благодарно улыбнулась, когда Мун поставила на металлический столик чашку чая и забрала детей в дом. Наслаждаясь крепким, горячим напитком, Фанни обдумывала случившееся. В глубине души она знала, что ее муж никогда не станет заниматься цыплятами, как его отец. Эш посчитает это унизительным для себя. Он всегда хотел только одного: взять в свои руки бизнес матери. Что же с ним сейчас? Что она делает не так? Любит ли он ее?
И тут Фанни расплакалась. Она плакала о том, что было, что могло бы быть и чего не будет уже никогда… Когда слез не осталось, Фанни взяла корзинку с шитьем. Может, это единственное, что она умеет делать хорошо — смотреть за детьми и шить для них одежду. У нее трое замечательных детей. Они… Она вдруг замерла с корзинкой в руке. На лбу выступил пот. Неужели? Фанни бросилась в дом. Где же ее календарь? Она посчитала дни после последних месячных, но сбилась. Календарь всегда лежал в их спальне, и Фанни постоянно отмечала критические дни. Они оба согласились, что детей больше не будет, и вот теперь она на девяносто девять процентов была уверена в том, что забеременела снова. И, конечно, Эш обвинит ее и в этом.
* * *
Как она прекрасна, думал Эш, глядя на свою мать, стоявшую на небольшой площадке, с которой она обычно пела для посетителей. А с каким восторгом слушала ее публика! Да, они любят ее. Жаль только, что их не очень много.