Кэтти вытерла слезы.
– Дальше, пиши, – сказал Орлов. – «А как вы думаете, война будет? Пожалуйста, напишите мне свою точку зрения…». Теперь нужно что-то лирическое. Пиши: «Сегодня утром я получила письмо от Николая. Он пишет, что хочет поехать в Биарриц. И если все пойдет, как задумано, то просто всенепременно нужно, чтобы и дядюшка был там». Это подчеркни.
– Я не понимаю, – сказала Кэтти, – а что задумано? Кем?
– Неважно! Хотя ладно, тебе я скажу. Император Александр послал Вильгельму письмо с просьбой заключить военный союз. Мы хотим, чтобы это случилось до конгресса в Брюсселе. Поэтому пиши: «Вы должны, должны навестить нас… Какое огромное, неоценимое счастье будет для России, если ей удастся избежать войны!.. Ах, если есть хоть малейшая возможность, давайте поедем в Биарриц! Мы бы загорали там, как раньше, гуляли, плавали и наслаждались жизнью, забыв о политике…» Ну, что-нибудь в этом роде, лирическое.
– То есть ты его соблазняешь? – с горечью в голосе не то спросила, не то констатировала Кэтти.
– Да! – жестко ответил Николай. – Я соблазняю его миром и военным союзом с Россией! Что в этом плохого?
Уже вторую неделю мальчишки-газетчики бегают по Берлину с криками: «Пруссия заключила военный союз с Россией!», «Русская и прусская армии брошены на подавление польских мятежников!», «Бисмарк двинул на Польшу четыре армейских корпуса!».
В ландтаге возмущенные депутаты (особенно прогрессисты во главе с Вирховым) беснуются и кричат:
– Позор! Четыре корпуса – половина всей нашей армии! – сосредоточены вокруг Позена!
– Пруссия взяла на себя жандармскую службу в пользу России!
– Мы пятнаем себя соучастием в страшной травле людей, которая возмущает всю Европу!
– Правительство отдает пятьдесят квадратных миль на расправу русской военщины!
– Даже Наполеон Третий поддерживает поляков!
– Долой русскую тиранию!
Но Бисмарк спокоен.
«Наша тайная военная конвенция с Россией, о которой только теперь стало известно из-за передвижения наших войск, имеет для прусской политики скорее дипломатическое, нежели военное значение. Она олицетворяет собой победу, одержанную в кабинете русского царя прусской политикой над польской. Заключением конвенции, имевшим место при сильном сопротивлении Горчакова, по прямому приказанию императора, мы создали перевес антипольской и антифранцузской партии в императорском кабинете. Достигнутый таким образом результат – соглашение военно-политического характера довольно незначительное, с военной точки зрения, выполнило свою задачу с лихвой».