— И вы, и ваш хозяин пострадали от серьезных ран. Вы были на войне?
— Несчастный случай во время охоты. — Он показал на свой глаз. — Мой хозяин…
Элинор перевела взгляд на Мориса. Юноша пристально смотрел на нее, потом повернулся спиной. Он был раньше весьма привлекателен, подумала она. И потому этот ужасный шрам через все лицо должен причинять ему особенные мучения.
Так и не договорив предыдущую фразу, Уолтер произнес:
— Ухаживать за милордом совсем не просто, и я, как видно, потерял умение управлять собой, за что приношу извинения снова и снова.
Лицо его исказилось гримасой, и Элинор решила, что он испытывает некую душевную боль. Кроме того, она поняла, что он избегает любых вопросов и предпочитает на них не отвечать. В общем же, она не ощущала в нем затаенной злобы и сама не испытывала к нему неприязни; его же отношение к тому, кого он называл хозяином, вызывало у нее только одобрение и симпатию.
— Я от всего сердца прощаю вас, — сказала она. — Но скажите все-таки, как еще мы можем помочь вашему спутнику? Молитвы и лекарственные снадобья — это в наших силах, но что еще?
Уолтер поднял голову. В глазах его читались благодарность и сожаление. Те же чувства были и в голосе, когда он произнес:
— От имени своего хозяина, миледи, приношу вам и сестре Кристине искреннюю благодарность за внимание и заботу.
— Мне сообщили, что коронер Ральф вызвал у сэра Мориса очередной приступ?
Уолтер ничего не ответил. Элинор снова заговорила:
— На него так подействовал вид мертвого человека?
— А кому вид изуродованного трупа может доставить удовольствие?
Теперь была очередь Элинор промолчать, и Уолтер продолжил:
— Конечно, миледи, в иных случаях вид поверженного врага может вызвать удовлетворение. Но это был не тот случай, и мой хозяин кричал не от радости.
Что ж, подумала Элинор, пожалуй, я получила ответы почти на все вопросы, которые хотела задать. Этого Уолтера отличает незаурядный ум.
— Боюсь, стоны больных и умирающих, которые он тут слышит, причиняют вашему хозяину не меньшие мучения, чем опознание трупа, — сказала она.
Уолтер кивнул.
— И потому, миледи, я просил бы об отдельном помещении, если можно. Сэр Морис к тому же обуреваем тяжкими сновидениями. Кошмарами. Он пробуждается от них с криками, которые могут всполошить всех. Или вскакивает и начинает метаться по комнате.
Элинор с участием покачала головой:
— Сожалею, но этот занавешенный угол — все, что мы можем предложить. У нас нет помещений для гостей, монастырские кельи заняты. Я попрошу одного из братьев уделять больше внимания вашему хозяину, и, конечно, сестра Кристина не оставит его своими заботами. С коронером я тоже поговорю, чтобы он больше не волновал сэра Мориса.