Воздух вдруг сделался очень густым и холодным. Лед был внутри. Он глыбой лежал в желудке и сковал горло – она никак не могла сглотнуть. Схватившись за край дивана так, что побелели костяшки пальцев, Катерина с трудом спросила:
– А отчество Сашеньки как? – Собственный голос доносился словно сквозь вату, но, должно быть, звучал вполне естественно, потому что Анна Петровна ответила:
– Отчество-то? Да как и имя – Александр Александрович получается. Я уж ей говорила – хоть назови тогда по-другому. Вот хоть как отца Лидушкиного звали – Николай – чем плохое имя? Да она все по-своему сделала… Катерина, сходи погляди, как там чайник. А то за разговорами и чаю не попьем.
Катерина ушла в кухню. Нужно согреться, тогда она сможет думать. Она заварила чай, потом помогла накрыть на стол. Налила детям чай, остудила, отмерила, кому сколько пастилы можно. И все это время избегала смотреть на мальчика. Но вот бабка дернула ее за рукав:
– Сядь уж, исхлопоталась вся.
Катерина послушно опустилась на стул, обняла ладонями чашку с чаем и, собравшись с силами, подняла глаза… Как она могла не увидеть этого сразу? Теперь женщина удивлялась себе. Ведь это очевидно – темные волосы, зеленые глаза – он похож не только на ее мужа, но и на Настю. Почему-то эта мысль вызвала у нее новый приступ головокружения. Она все еще плохо соображала – так бывает при высокой температуре. Слова Анны Петровны доходили медленно, значение их она понимала не до конца. Теперь Катерину мучила одна мысль – уйти, выбраться отсюда как можно скорее. Из холода ее кинуло в жар, щеки горели. Облизав вдруг пересохшие губы, она поднялась:
– Знаете, Анна Петровна, нам пора. Я приду завтра снова, хорошо? Вы мне скажите, что нужно купить.
Господи, что она делает! Как она пойдет сюда? Но Катерина кивала, четко запоминая перечень продуктов какой-то частью мозга – той небольшой частью, которая не вопила и не плакала еще. Слезы… Они вот-вот брызнут – скорее на улицу. Всю дорогу до дома она почти бежала, подхватив на руки негодующую Настю. Почему-то казалось, что дома она сможет спрятаться от того, что узнала и что пока не решалась назвать словами. Предательство и измена – как книжно, как странно это звучит.
Таня уже ждала их дома и, едва открыв дверь, принялась счастливо щебетать:
– Здравствуйте, Катерина Сергеевна, привет, малявочка. Я так без вас соскучилась! Представляете, прихожу я вчера домой, а мама… – Она вдруг осеклась на полуслове, увидев помертвевшее лицо хозяйки.
Катерина молча прошла в спальню и легла на кровать, сжавшись комочком. Ее опять трясло в ознобе, но слезы все не шли. «Как же так? Как это могло случиться? А может, я все придумала – мало ли у нее могло быть женатых одноклассников. Темноволосых и с зелеными глазами». А выпускная фотография? Что толку – она точно знала, что этот ребенок – сын ее мужа. Значит, он встречался с этой женщиной, спал с ней, целовал ее…