Когда же, наконец, Муминов напрямик попросил помочь Муталу, раис хитро улыбнулся и бросил обычную для него фразу:
— А нам что достанется?
Муминов едва сдержался, чтобы не ответить резко. Сказал старику, что очень ценит его хозяйственность и бережливость. Однако если всеми почитаемый аксакал даже из беды соседа намерен извлечь выгоду, так и быть, за помощь он кое-что ему подкинет из фонда зарплаты работников райкома и райисполкома.
На это аксакал тоже ответил шуткой, недаром он считался аскиячи — одним из первых остряков района. Он бы, мол, не побрезговал такой помощью, но какая там у них зарплата? Тебя же и назовут крохобором…
Где в шутку, где всерьез договорились о том, что аксакал направит Муталу несколько машин и человек тридцать молодежи.
После этого Муминов нигде не задерживался, лишь на несколько минут завернул в больницу узнать о состоянии Шарофат.
Только приехав домой, он увидел, до чего была расстроена жена. Она встретила его со слезами на глазах.
Муминов опять начал шутить — единственное, что ему оставалось, и, наконец, кажется, успокоил ее. Но сам долго не мог прийти в себя.
…Он поднялся с пенька, медленно побрел к дому. Жена постелила ему на веранде. Он лег, но долго не мог уснуть. Опять те же мысли лезли в голову, вспомнилось давнее… Их первенец, тоже мальчик, умер в войну, когда сам Муминов был па фронте. Остался вот этот, единственный сын. Парень славный — скромный, развитой, руки работящие. И вот, пожалуйте!.. Не иначе, любовь с первого взгляда…
Ну, не беда! Девушка, наверное, хорошая!
Теперь, когда не надо было утешать жену, Муминов опять разволновался сам. Слишком уж многого ждали они от единственного сына. Сколько раз отец, встретив симпатичную, скромную и умную девушку, подумывал украдкой: «Вот бы нам невестка!..»
Э, вздор! Лишь бы ему пришлась по душе. А тогда и нам понравится.
Он не заметил, как смежило веки. Когда он вздрогнул и проснулся от чьего-то прикосновения, ему показалось, будто он вовсе не спал.
У изголовья увидел жену. На веранде горел свет.
— Что случилось?
— Там Усто приехал. Тебя ждет.
Только теперь Муминов заметил Усто Темирбека. Он сидел на краю супы, наклонив голову, ссутулившись. Тонкий халат обтягивал худые сильные плечи.
Чуть далее в теми стояла Муборак и смущенно перебирала кончики платка.
— Простите, Эрмат-ака! — Старик встал, как только Муминов приподнял голову. — Потревожили вас, но… Тут выяснилось такое!..
Пока Валиджан ехал в машине, язык у него еще кое-как ворочался. Но едва Усто перетащил его к себе домой, Валиджан вконец обмяк. Наказав жене присматривать за ним, Усто вышел на улицу — решил расспросить Тильхата. Но уже по дороге в правление колхоза вспомнил: ведь он так и не навестил Огулай, мать горемыки Набиджана. Никак нельзя было не заглянуть к ней, не утешить в скорбный час. А с наркоманом успеется.