По его словам выходило, что теперь уже не Мутал, а он сам виноват во всем.
Муборак попыталась успокоить его. Ее веско поддержал Усто. И Валиджан немного притих. Разговор кончился тем, что Валиджан тут же отправился в Чукур-Сай, а Усто по просьбе Муборак пошел разыскивать Султана.
События этого утра, усилившие возникшее уже чувство, что люди ждут от нее решительного шага, натолкнули Муборак на мысль самой поехать в обком. Но Мутал, когда она ему это сказала, даже расхохотался. Никакие доводы не могли его убедить. Тогда Муборак решила созвать партийное бюро. И только после того, как члены бюро высказались за то, чтобы в обком сперва поехала Муборак и подробно рассказала обо всем, Мутал сдался, но с условием, что Муборак предварительно поговорит с Муминовым.
Прищурив глаза, Муминов терпеливо дослушал рассказ Муборак. Про себя он не сразу согласился с ней, сначала даже хотел отправить ее обратно. Но в конце концов изменил решение.
— Так о чем же вы будете говорить с секретарем обкома? — спросил он.
— Как о чем? — Муборак, видя улыбку секретаря райкома, улыбнулась сама. — Вот обо всем этом и поговорю. Расскажу, что думают настоящие коммунисты нашего колхоза!
Муминов покачал головой. И вдруг с неожиданной легкостью встал с места.
— Ну что ж. Так и быть — согласен! А я, хоть и старик и не гожусь вам в кавалеры, с удовольствием поеду с такой красавицей!
С шутливой церемонностью он отворил перед ней дверь,
— Прошу!
Из ночной темноты перед Муталом вдруг возникло что-то черное, громоздкое на фоне звездного неба. Он словно очнулся: оказывается, он стоял на вершине холма, там, где гряда их обрывается во впадину Чукур-Сай. Перед ним одинокая скала, та самая, у подножия которой дней двадцать назад он на рассвете разговаривал с Усто Темирбеком. Да и сейчас до рассвета уже недалеко — внизу, на полевом стане, вспыхнул огонек, а позади, в кишлаке, начали перекличку петухи; предутренним ветерком повеяло с гор.
Мутал не мог вспомнить, как он очутился на этом месте. Помнил только, что шел из летнего клуба, где на собрании продолжали бурлить и клокотать разгоревшиеся страсти. Он никого не предупредил о своем уходе, даже Гульчехру. Шагал по улицам, весь переполненный думами. И вот очутился здесь, на знакомых холмах.
…Это началось третьего дня. Мутал приехал из Чукур-Сая, где спешно оборудовались силосные ямы. А бригада строителей под руководством Рузимата возводила новый полевой стан для комбайнеров и трактористов: через неделю, не позже, должна была начаться косовица. Хлеба почти созрели.