Цзюе-синь ушел только тогда, когда Кэ-мин заснул. Дома он неожиданно застал ожидавшую его госпожу Шэнь. Она сидела на вращающемся стуле и беседовала с Хэ-сао, стоявшей у письменного стола. Увидев Цзюе-синя, тетка воскликнула:
— А, вот и ты, наконец! А я тебя заждалась. Я хочу кое о чем посоветоваться с тобой. — По ее лицу блуждала скорбная улыбка. Цзюе-синь, не знавший, что происходит с теткой, только почтительно поздоровался. Мысли его витали где-то далеко. Хэ-сао, почувствовав себя лишней, вышла.
— Я на этой неделе уезжаю, — госпожа Шэнь успела произнести только эту фразу, как Цзюе-синь огорченно перебил ее:
— Вы и вправду уезжаете, тетя? Почему так скоро? Как же вы одна поедете?
— Именно поэтому я и пришла поговорить с тобой. Я хочу попросить у вас на несколько месяцев Юань-чэна. Он будет меня сопровождать, а потом вместе со мной вернется. По-моему, Юань-чэн надежный и расторопный слуга. С ним мне будет легче в дороге.
— Но ведь сейчас проезд нелегок. Мне кажется, вам лучше подождать с отъездом. Прошу вас еще раз хорошенько обдумать, — заботливо сказал Цзюе-синь.
Госпожа Шэнь страдальчески вздохнула:
— Я не могу здесь оставаться. У меня сердце разрывается. Я не могу больше видеть эти лица. Хоть и трудно в дороге, но все же лучше, чем здесь.
— Тетя, вы, наверное, все еще думаете о Шу-чжэнь, поэтому у вас так тяжело на сердце. Я думаю, пройдет немного времени, вы постепенно забудете об этом несчастье и успокоитесь, — участливо уговаривал Цзюе-синь.
— У тебя доброе сердце, Цзюе-синь, — взволнованная до глубины души, проговорила госпожа Шэнь. — Я к вам всем так плохо относилась, но ты совсем не помнишь зла, — И покаянно продолжала: — Во всем я виню только себя. Я сама накликала на себя беду. Я знаю, что жизни у меня с твоим дядей Кэ-дином не будет. А теперь у меня и дочери нет. Сегодня Кэ-дин говорил мне о продаже дома. Они с Кэ-анем уже и покупателя нашли. Только Кэ-мин не согласен, но они говорят, что он недолго протянет. Только он умрет — и можно продать дом. На каждую семью придется по двадцать тысяч юаней. Они тогда смогут взять еще по две-три наложницы. Мне просто страшно слышать об этом! Лучше умереть. Поэтому мне нужно побыстрее уехать. Мой старший брат тоже хочет, чтобы я скорее уезжала. Отложишь поездку, там и зима наступит. А в холода дорогой еще больше измучаешься. — Словно осенняя туча набежала на ее лицо, на которое почти не падал свет лампы, и оно казалось таким изможденным, будто много лет солнечные лучи не касались его.
Эти слова проникли в самую душу Цзюе-синя. Он прекрасно понимал, что госпожа Шэнь ничуть не преувеличивает. Каждое слово тяжелым камнем ложилось ему на сердце. Тетка, наконец, умолкла. Цзюе-синь задыхался от сжимавшей его сердце боли. Он с состраданием смотрел на безжизненное лицо тетки. С трудом переборов себя, Цзюе-синь испустил глубокий вздох, вернее стон. Бессильный удержать госпожу Шэнь, он только сочувственно промолвил: