— Братец Мэй, не надо так мучиться, — ласковым тоном успокаивала его Юнь.
— Я знаю… — медленно отвечал Мэй, уставившись на фитиль лампы. Вдруг он поднялся, молча направился к шкафу и стал смотреть на фотографию, висевшую на стене.
Юнь тоже подошла к шкафу. Она услышала, как он тихим голосом звал: «Сестра…», и слезы навернулись ей на глаза.
— Братец Мэй, ты лучше пошел бы спать. Не надо звать ее; если бы даже она и могла услышать тебя, то это лишь причинило бы ей боль.
Как будто не слыша ее, Мэй продолжал вглядываться в лицо покойной сестры. Ему показалось, что это красивое лицо улыбнулось ему, и он умоляюще пробормотал:
— Сестра, помоги мне, защити меня! Я не хочу, чтобы так же, как и ты…
— Молодой барин! Молодой барин! — донесся снаружи звонкий молодой голос Цуй-фэн.
Мэй больше не видел улыбки на лице Хой и стал растерянно озираться вокруг.
— Это, наверное, отец зовет меня, — сказал Мэй дрожа от страха, как будто увидел привидение. Он откликнулся. На лице его появилось выражение испуга. С мольбой глядя на Юнь, он молча прислушивался к приближавшимся шагам Цуй-фэн.
Почти в то же самое время в доме семейства Гао, в комнате Цзюе-миня, друг против друга сидели за столом Цинь и Цзюе-минь и с увлечением работали. Держа в руке листок с черновой записью, Цзюе-минь время от времени тихим голосом прочитывал несколько слов, а Цинь, склонив голову и держа в руке кисть, непрерывно писала. Затем она откладывала исписанный лист бумаги, брала чистый, а Цзюе-минь, просмотрев написанное, вновь прочитывал несколько слов.
Писала Цинь очень быстро. Ее богатое воображение создало целую повесть, и вот сейчас она записывала разговор верующей девушки со своей подругой. Придумывая различные мелкие детали, Цинь написала немало банальных фраз и теперь вставляла в них слова, которые прочитывал Цзюе-минь.
— Ну, ты умеешь придумывать! — невольно рассмеялся Цзюе-минь, прочитав два предложения, которые Цинь только что успела написать.
Подняв голову, Цинь нежно взглянула на него и, улыбаясь, с довольным видом сказала:
— Если даже это письмо утащит посторонний, то он все равно ничего не поймет в нем.
— Этот способ хорош, но требует слишком много времени. У меня на это, наверное, не хватило бы терпения, — подумав немного, заявил Цзюе-минь.
Цинь снова посмотрела на него. На ее лице все еще играла довольная улыбка:
— А ты не помнишь слов Степняка, приведенных в статье Цзюе-хоя? Он говорил, что революционное движение неотделимо от женщин. В России женщины сделали немало. У нас больше терпения и внимательности, чем у вас, мужчин.