Бусыгин постоянно пасся в военторговском магазинчике и уже лично под покровом ночи таскал к себе в комнату дефицитное импортное тряпье и стереотехнику, которые доставались лишь особо храбрым офицерам из простых смертных и привычно — полковому начальству.
Помимо этого прапорщик частенько отправлялся в краткие командировки в Союз, везя подарки к праздникам семьям командира и его зама, не забывая завернуть на парочку деньков и к себе домой.
Проще говоря, гвардии старший прапорщик жил по правилу — я для вас все сделаю, но и вы меня не обделите. До сих пор — не обижали.
Внимательно выслушав мрачного Яцыну, старшина с сомнением покачал почти квадратной головой.
— Сложная работенка!
— Проси, что хочешь, — нетерпеливо оборвал его взвинченный подполковник, — командировку в Союз, медаль. А хочешь — в Кабул рванешь недели на две. Спирт получишь. Килограммов пять. Оторвешься там по полной с госпитальными шлюхами.
— К ордену бы хорошо, Николай Степанович, — вкрадчиво прошептал прапорщик.
— Будет тебе «Звездочка», — подвел итог неприятному разговору подполковник.
Бусыгин обиженно засопел, а потом выдавил:
— Мне бы «Боевого Красного Знамени».
Яцына просто задохнулся от подобной наглости прапорюги. Даже он, неоднократно ходивший с батальонами и ротами в горы, два раза раненный, не прятавшийся от пуль за спинами подчиненных, не имел подобного ордена. Редкой была подобная награда в полку.
— Судите сами, — монотонно загудел Бусыгин, и лишь глаза его хитро поблескивали из-под кустистых седоватых бровей. — Если попадусь — все на меня. Никто не заступится. В одиночку на танк иду. Разве не так?
— Так, — честно признался подполковник.
Бусыгин тихо сопел, опустив голову, и всем своим видом давал понять, что он и пальцем не пошевелит, не добившись своего. Яцына молча скрипел зубами, собираясь с мыслями.
— Лады, будет тебе орден, — отрезал заместитель командира полка и, не пожимая руки Бусыгину, пошел прочь, понимая, что останься он еще на минуту, и быть прапорюге нещадно битым.
Следующим ранним утром командир полка вместе с начальником штаба полка провожали боевую колонну, которая сопровождала разбитую технику в Союз, увозимую ротой тяжелых машин. Начальник штаба привычно выстреливал параграфы инструкций в офицеров и солдат.
Вдруг подполковник осекся, а шеренги разом сломались, полуобернувшись в сторону трейлеров.
— Сука, убью тебя! Сученок гребаный!! — раздавался из-за машин истошный крик, перемежаемый звуком ударов. — Урою, Заика! Мать твою…
Начальник штаба покосился на командира. Полковник неуловимо качнул головой, и начальник штаба, будучи в полку новичком, опрометью, как мальчишка, бросился за машины, где удары становились все чаще, и их звук все настойчивее подавлял речь заикающегося человека: