Водитель раскрыл рот от удивления.
— Что? Так и будете в бронике всю дорогу? — не поверил солдат. — Колонна у нас вон какая! Душки зубами щелкать будут, но ничего не сделают.
От кого-кого, но от Зинченко водитель такого не ожидал.
— Дубина ты стоеросовая, Зеленое. Последняя колонна, последний выход для меня… Понимаешь! Тут, Ванька, осторожность нужна. Береженого бог бережет!
— Если осторожность, то автомат почему не взяли?
Прапорщик скривился.
— Автомат? Толку с него? Вдруг пропадет — какая-нибудь скотина сопрет из машины на стоянке. Потом бегай, расхлебывай, доказывай, что не идиот.
— Так вы без него два месяца ездите. И по городу ходите.
— Дитя ты, Ванька, всему тебя учить надо, — вздохнул Зинченко, — напряги свои куриные мозги, подумай. Если захотят духи меня убить — они сделают это в любом случае. Автомат не поможет. Пока с плеча скинешь, пока предохранитель вниз дернешь — сто раз на тот свет успеют отправить.
— А если в плен?
— В плен? — Зинченко покачал головой и похлопал себя по карману. — У меня граната есть. А вот и веревочка. Видишь? К пуговице тянется. Дернул — нет тебя. Вот так-то, Ванька. В плен я не хочу. Я не Евсеев — девочкой у духов быть не согласен.
При упоминании о Евсееве рот Зеленова пополз вверх, растягиваясь в широкой злорадной улыбке.
Рядовой Евсеев убежал из части в прошлом году, поздней осенью. Почему он это сделал — никто сказать не мог. То ли дедушки в очередной раз над ним покуражились, то ли девушка в Союзе разлюбила, то ли возненавидел войну своих соотечественников против невинного народа и решил этому самому народу помочь. Но получилось это у Евсеева, прямо скажем, нескладно.
На зиму часть воюющих афганцев уходит в Пакистан, а другая забивается в труднодоступные районы, в забытые богом кишлаки. Там душки отдыхают, приходят в себя после боев и предаются безделью. Евсеев оказался в небольшом кишлачишке, затертом со всех сторон угрюмыми отвесными горами.
То ли женщин в кишлаке не было, то ли в банде процветал культ плотской любви к мужчине, но факт остается фактом — Евсеев стал постоянным объектом развлечения моджахедов.
Всю зиму в засыпанном снегом кишлаке «пользовали» борцы за веру русского солдата Вовку Евсеева из Ульяновска по-всякому — яростно и разнообразно. Держали на привязи, как собаку, и кормили из глиняной миски с обломанным краем.
Наступила весна. Снег уползал к вершинам гор. Земля лежала черная и сырая. В воздухе запахло радостной свежестью.
И вдруг в полку появился Евсеев. Как так получилось — никто не знает. Может, надоел воинам Аллаха Вовка, может, решили силы поберечь для предстоящих схваток с неверными, а может, к этому времени душкам просто жрать было нечего. Короче говоря, выменяли Евсеева наши особисты у банды за четырнадцать мешков муки, десять мешков картошки, три мешка риса и пять тонн бензина. Дешевка, да и только!