В их доме не было ничего, что напоминало бы о матери, и никто из домашних никогда не произносил ее имени. Единственным свидетельством того, что она жила когда-то, был незаконченный портрет Джейн, который сэр Герберт хранил в своем кабинете.
Глядя на милое тонкое лицо матери, Жанет часто спрашивала себя, знала ли та, что ей так мало оставалось жить?.. Глаза этой женщины полны отчаяния, решила Джоанна, когда выросла, и ей стало казаться, что картина ответила на ее вопрос.
Когда девочке исполнилось одиннадцать лет, в день рождения на ее имя в школу пришел небольшой пакет с сопроводительным письмом адвоката. Посылку прислала бывшая няня её матери, мисс Флосси Филч.
Маленький альбом с фотографиями в кожаном переплете. Поначалу, рассматривая их, Жанет была сбита с толку. Какие-то незнакомые люди, одетые по моде прошлых лет. К чему бы это?
Но несколько последних снимков привлекли ее внимание. На обороте была надпись: «Роз Хаус, Кронберри Корнерс. 1920. Джейн два дня». Женщина в пестром платье и белом переднике на пороге большого дома держала на руках младенца. По-видимому, это и была няня Флосси. Стоя в дверях, увитых глицинией, мисс Филч улыбалась невидимому фотографу и вся словно светилась милой добротой.
На других снимках была маленькая девочка — посреди кустов роз и зарослей дельфиниума; на трехколесном велосипеде, и наконец — школьница, гордо демонстрирующая новенькую форму, худая, нескладная — типичный «гадкий утенок»…
— Мама, — прошептала Джоанна, и глаза ее наполнились слезами.
Она росла без материнской ласки, все время ощущая лишь сильную и тяжелую руку отца. Постепенно Жанет привыкла скрывать боль одиночества и так ожесточилась, что, казалось, и впрямь перестала что-либо чувствовать. Фотографии матери словно растопили ее сердечко…
С той минуты альбом повсюду сопровождал Джоанну, превратившись в своеобразный талисман. Но в то же время обладание этим «сокровищем» вселяло в нее постоянное беспокойство. Она чувствовала, что отец будет недоволен, узнав ее тайну, и поэтому всегда была начеку.
Когда Жанет пыталась что-либо разузнать о матери, отец начинал волноваться, раздражался или, хуже того, приходил в ярость, и девушка, в конце концов, оставила свои попытки добиться от него правды. Пожалуй, эта незаживающая рана была единственной его слабостью…
Все эти годы Жанет хранила альбом как единственную ниточку, связывающую ее с прошлым. Она достала его из сумки и, медленно попивая кофе, стала снова рассматривать фотографии.
Возможно, это была сумасбродная затея, но вдруг кто-то в Кронберри Корнерс еще помнит маленькую девочку из Роз Хаус и своим рассказом о ней поможет заполнить ту мучительную пустоту, тот пробел, который остался в памяти ее дочери?..