— За меня? — Аманда невольно рассмеялась.
— Видишь ли, тебе тридцать четыре. Я бы сказала, что это самый опасный возраст.
— Мне почти тридцать пять. И я вполне довольна отсутствием неприятностей подобного рода, так что спасибо за беспокойство.
— Не думаешь ли ты снова выйти замуж? — немного помолчав, спросила Дейзи. — Я хочу сказать, что прошло уже пять лет со смерти папы, а я через пару лет поступлю в университет. Не будет ли тебе одиноко?
— У меня нет времени на одиночество, — тихо ответила Аманда.
— А как же с сексом?
— Дейзи!
— Ладно! Ладно! — Дейзи заерзала на сиденье. — Но, похоже, пропустить пик своей сексуальности — непозволительная оплошность.
— Видишь голубой «форд»? Мне показалось, что это Эмералд.
— Уходишь от ответа, мама?
— Наверное, а что?
— Это не может быть «форд» Эмералд, — с жаром затараторила Дейзи. — Она должна приехать к Конни только завтра.
— С чего ты взяла?
— Она вчера звонила. Я забыла тебе сказать.
— Дейзи, я же просила тебя записывать всех, кто звонил.
— Ну подумаешь, забыла…
— А если бы звонили насчет моей статьи?
— Я бы тебе сказала. Правда, мама, — клятвенно заверила Дейзи.
У Аманды пропало желание бранить дочь, и она спросила:
— А что Эмералд сказала?
— Что нам придется подождать до завтра, чтобы познакомиться с ее новым кавалером, мистером Великолепие. У нее какие-то дела, и она сегодня не появится.
— Так она приедет с мужчиной, с которым встречается?
— Да. Его зовут… Как же его зовут?.. А, Тед! Они знакомы уже месяц.
— Месяц? — недоверчиво переспросила Аманда. Она удивилась, потому что племянница Эмералд была для нее как дочь и всегда делилась своими секретами. — Надо же, а я ничего не знала…
— Эмералд лишь на прошлой неделе раскололась, — успокоила мать Дейзи. — Сказала, что хочет познакомить его с нами, чтобы у нас не возникло о нем предвзятого мнения. Неужели имеет значение, что мы о нем подумаем? Жить-то с ним придется ей.
— Жить с ним? Неужели все так серьезно?
— Я выразилась фигурально, мама! Эмералд еще даже не переспала с ним.
— Переспала? — Аманда почувствовала, что теряет нить беседы, что в последнее время происходило довольно часто, когда она беседовала с дочерью.
— Мама, ты — паникерша. — Дейзи картинно вздохнула. — Ты же знаешь, что Эмералд, изображая из себя монашку, протестует против распутства своей мамаши. Если разобраться, то это то же самое, как если бы она отрезала себе нос из-за недовольства собственным лицом. Хотя вообще-то Эмералд уверяла меня, что влюблена. Вот дела! — Девушка насмешливо фыркнула. — И у меня такое чувство, что она будет витать в облаках и единственное, о чем станет говорить, так это о подружках невесты, о свадебных платьях, а потом…