На пороге дома, как испуганная тень, мелькнула Урсула и тут же пропала.
— Не совсем главный, есть и поглавнее.
— Для нас главнее нету, — возразил Спирин с неожиданным подобострастием. — И для вас, Варя, тоже. Он может сегодня же на работу оформить, если пожелает.
— А зачем? — спросила Варя. — Зачем на работу?
— Зарплата будет начисляться, — пояснил Пашута.
Варя приняла озабоченный вид.
— Это меняет дело. Я действительно не поняла. Возьмите нас с Павлом на работу, товарищ начальник. Пожалуйста! Паша такой трудолюбивый. Он без работы минутки спокойно не сидит.
— А вы сами что умеете, девушка?
— Можете называть меня Варенькой. Какая я девушка… Уж не помню, когда ею была… Что прикажете, то и буду исполнять. Я старательная. Мне зарплата очень нужна. Я ведь вся в долгах. И родителям надо помогать. Они старенькие. Кушать хотят. Я рисовать умею.
— Вы это серьёзно?
— Что — серьёзно?
— Насчёт рисования.
Теперь они с Хабилой вроде как вдвоём остались в интимной обстановке, а Пашута и Спирин отступили, чтобы не мешать сговору. Пашута подумал, что если он сейчас умрёт, сию минуту, то Варенька не пропадёт на белом свете. Она никогда и нигде не пропадёт. Она прекрасна. Даже матёрый Хабило хоть и пыжится, а робеет перед ней. Всевластна над миром женская прелесть.
— Я художественное училище кончила, — кокетливо сообщила Варя. — Передо мной большое будущее открывалось. Эх, да что теперь вспоминать…
— Если не шутите, у меня действительно найдётся для вас дело. Вы когда-нибудь занимались наглядной агитацией?
— А чем же другим я занималась? Больше ничем. Это плакаты, что ли, рисовать?
— Плакаты, лозунги, да, конечно. Это очень ответственная работа и нужная людям.
— Я понимаю. Но у меня ничего нет. Ни красок, ни бумаги. Ну и прочее.
Хабило с сомнением поглядел на приятелей, переминавшихся с ноги на ногу. Варя доверчиво положила ему руку на перчатку.
— Что такое? Я что-нибудь не так сказала?
— Краски, кисти, бумага — это второстепенное. Это я вам доставлю… Ладно, рискну взять с испытательным сроком. Будете работать по эскизам. А там увидим. Но без всякого баловства.
Варя захлопала в ладоши, изображая девочку-отличницу.
— Ой, спасибо вам большое! Вы не раскаетесь за свою доброту. А что будет делать Павел Данилович? Ему вы что-нибудь подберёте? Ну, что-нибудь такое, где ума не надо. Он физически очень крепкий мужчина.
— И о нём подумаем, раз вы просите. Пристроим к месту. — Благо душная улыбка Хабилы, казалось, растопит окрестные снега. «Знал бы ты её поближе», — позлорадствовал Пашута. Но в душе он сочувствовал деятелю мелиорации. Отчасти они оба перед Варенькой в одинаковом положении-. Это такое положение, когда невозможно разобрать: надувают ли тебя или фарт к тебе прёт необыкновенный.