— Мама меня убьет! — сказала она. — И не даст мне выйти на улицу всю неделю. Она, конечно, ужасно волнуется. Мне запрещено возвращаться в темноте. Господи, что я наделала!
— Беги домой, — сказал я. — Встретимся в следующий понедельник.
— Я буду смотреть на… — она наклонилась к моему уху и прошептала, — на вентиляционное окно.
— И почаще сиди около подоконника, — попросил я.
Вернувшись домой, я тут же открыл свое окно и взял бинокль. И увидел, что она подняла маскировочную штору. В комнате было абсолютно темно, но я догадался, что она сделала это ради меня.
В тот вечер я долго кормил Снежка. Мне нужно было многое ему рассказать. Иногда я радовался, что Снежок — всего-навсего мышонок. Поэтому я мог ему сказать все, что приходило в голову.
Всю неделю я думал о Стасе и смотрел на нее, как только она подходила к окну. Она выполнила мою просьбу и садилась там читать. Теперь, когда этот паршивый Янек нападал на нее по дороге в школу, я просто трясся от злости. Придет час, и он заплатит за все. Иногда, наблюдая за их стычками, я сомневался в том, что она действительно страдает. Иногда мне даже казалось, что она получает удовольствие от его спектаклей, и это злило меня еще больше.
Чего бы я только ни дал, чтобы у меня был телефон, только отсюда туда. И ни в какое другое место. И я начал придумывать, как нам переговариваться в нашей ситуации. В моей голове крутилось множество самых невероятных планов, которыми я делился со Снежком. Я думаю, что даже он смеялся надо мной. Но одно мне было ясно. Чем больше я придумывал, тем больше опасался, что я себя выдам. Самое большее, что я мог себе позволить, это открывать и закрывать вентиляционные окна. К примеру, два раза — будет означать «да», один раз — «нет». Три раза — «я не знаю». Но только как она рассмотрит эти маленькие железные окна? Я-то ведь знал, что оттуда их можно рассмотреть с большим трудом. Когда же дом в тени, не видно ничего. «Придется отдать ей бинокль», — подумал я. Нет, даже ради нее я не мог от него отказаться. И вдруг мне пришла в голову оригинальная мысль. Просто я дам ей полбинокля! Я проверил его и увидел, что бинокль можно разобрать. Каждый из нас получит половину. Конечно, при этом я проиграю, потому что одним глазом не увидишь так, как двумя. Все как-то расплывчато. Но это была единственная возможность. Потом я начал думать о разных вариантах переговоров. Как она будет подавать мне знаки. Ничего не было короче и проще азбуки Морзе, которую я учил в лагере. Каждая буква состояла из нескольких знаков. Я ей скажу, чтобы она показывала их обеими руками. Жест правой рукой будет обозначать тире, левой — точку.