– А ведь раньше в Морозово нормальная дорога вела, – пробормотал он. – Должна же хоть просека остаться.
– Да, – подтвердил я, – просеку я помню.
Но мы все шли, а просвета в деревьях не было видно. Наоборот, все теснее обступали нас темнохвойные ели, и чем дальше мы заходили, тем больше и угрюмее они казались. В поисках пропавшей просеки Грач пошел зигзагами: метров пятьдесят даст вправо, а потом влево столько же. Тут уже и девчонки смекнули неладное.
– Ага, – рассердилась Томка. – Заблудились все-таки! Давай-ка, Грач, назад поворачивай. Пропади оно пропадом твое Морозово!
Мы остановились и стали совещаться. Грач высказался в том смысле, что теперь найти Морозово – это для нас дело принципа. Я был того же мнения, но усомнился в девчонках: «Как же, – сказал я, – нам идти дальше, если они трусят!» И тут моя Тачка ко мне повернулась – помню как сейчас: щеки красные от мороза, глаза… глаза… В общем, повернулась и говорит:
– Неправда, с тобой мне ничего не страшно. Пошли вперед – если заблудимся, то вместе.
От этих слов приятели наши захихикали, а у меня внутри сделалось тепло.
Итак, тремя голосами против одного Томкиного мы решили продолжить путь. Грач опять двинулся галсами, а мы, сохраняя строй, послушно повторяли его зигзаги. Девчонки, к чести их сказать, больше не хныкали. Впрочем, хныкать и некогда было – надо было все время под ноги смотреть, чтобы лыжу не сломать о какое-нибудь бревно под снегом.
Долго еще пробирались мы лесом, долго трудно и скучно месили снег. Просека не показывалась. Тупоуныло переставляя лыжи, я думал: вот сейчас кто-нибудь опять потребует вернуться, и на этот раз мы все согласимся. Да, еще немного – и мы поворотили бы лыжи; но вдруг неожиданно, словно сжалившись над нами, лес как по волшебству расступился… Нет, это была не просека, а гораздо лучше просеки: перед нами лежала широкая заснеженная поляна, посредине которой, обвалованный сугробами, стоял небольшой бревенчатый домик.
– Ура, Морозово! – закричали девчонки.
Но Грач, оглядев поляну, почему-то не выразил радости.
– Если это Морозово, – проговорил он недоуменно, – то где же…
– Что – где же?
– Где же другие-то дома? Где мой дом… в смысле батин?
Воткнув палки в снег, мы стали размышлять.
– А может, твои дома развалились? – предположила Томка. – Или их просто разобрали?
– Не знаю… не знаю… – растерянно бормотал Грач.
– Зато я знаю, – мрачно объявил я. – Я знаю, что наша турбаза накрылась.
Это и было самое печальное: из трубы единственного уцелевшего домика шел дымок, из чего следовало, что он обитаем. Грач даже выругался, чего обычно при девчонках не делал.