Никогда в жизни, ни в каком кошмаре не видел он такого. Саблезубые лошади? Со светящимися красными глазами? Бред! Но это еще не все. Возница. Его вид добил Антона окончательно. Существо с серо-зеленой кожей, большими раскосыми глазами и огромным, в пол головы, лягушачьим ртом, из которого несколько раз показался змеиный язык, даже с большой натяжкой нельзя было назвать человеком.
«Этого не может быть, потому что не бывает… — прислонившись спиной к водосточной трубе, какой-то необычной, узенькой, пролегающей в специальном желобе, похожей на старинную, странной трубе, Антон решил успокоиться и поразмышлять, — …наверное, белая горячка. Или коньяк у Владимира Анатольевича какой-то специфический. Черт! В который раз зарекаюсь: с клиентами — только деловые отношения! Да! Владимир Анатольевич! Были у него на квартире… на Фонтанке… Лена пришла… эскизы смотрели… потом — в камине ковырялись… ха-ха! Клад искали. И все. Дальше — как отрубило. Чертовщина какая-то!»
Первое, что осознал Антон, очнувшись утром — а утром ли? — это прискорбный факт, что он находится в камере. Об этом говорило все: малюсенькое зарешеченное окно под потолком, массивная железная дверь, сырость, затхлый воздух, холодный каменный пол, на котором он лежал… «Видимо, менты загребли. Здравствуй, обезьянник! А что вчера было-то?»
Но разобраться, что к чему, Антон не успел. Дверь с лязгом и скрипом раскрылась. На пороге стояли двое. И точно — не менты. В какой-то странной форме, как у царских жандармов, и в высоких черных сапогах.
Молча, схватили они Антона за шиворот, выволокли из камеры, протащили по темному коридору и со словами «Пшел вон!» вышвырнули на улицу, наподдав на прощание под зад этими самыми сапогами. И вот он здесь…
Он со стоном поднялся и огляделся. Место незнакомое. Кривая улица, по одну сторону — заросший парк, по другую — дома. Дом, из которого его вышвырнули — самый большой, четырехэтажный, серый, с каким-то зловещим орнаментом и большими глухими воротами, дубовыми, окованными железом. Маленькая дверца вмонтирована в ворота — из нее-то он и вылетел. И никаких вывесок, надписей, знаков… ничего. «Да. Это точно не милиция!»
От запаха навоза затошнило. Антон оглядел себя. Весь в саже, пыли, навозе, да еще и куртка порвана — как бомж!
Осторожно оглядываясь, он перешел улицу и по узенькой тропке углубился в заросли парка. Людей вокруг не было. Оно и хорошо, уж больно вид срамной…
За деревьями виднелся просвет. «Надеюсь — Нева или речка какая, умыться хоть. Что-то не припомню в Питере такого района, чертов коньяк!» — с такими мыслями, Антон действительно вышел к реке или какому-то каналу. Небольшая полянка на берегу была засыпана мусором и имела посередине кострище, обложенное булыжниками.