Короткий кошачий вой, мерзкий чавкающий звук, и с кошкой покончено. Без труда разрывал Иван Андреевич упругую плоть острыми клыками, в ярости размазывая кошачьи внутренности по грязной кирпичной трубе дымохода. Лапы и хвост он разбросал по чердаку, а голову зашвырнул в круглое вентиляционное окошко, из которого открывался чудесный вид на Фонтанку и Летний сад.
Громыхая по жестяной кровле, катилась кошачья голова по крутому скату, пока с шумом не скрылась в водосточной трубе. Порыв легкого ветра, принесший холодок и туманную сырость, ворвался в чердачное окошко. Зажмурившись от неяркого света пасмурного дня и вдохнув свежего воздуха, Иван Андреевич немного успокоился.
Странное место и удивительно красивое. Тихий уголок в самом центре Петербурга. Все вокруг застыло в сероватой промозглой мгле. Хмурое небо отражалось в Фонтанке, вода казалась тяжелой, будто из свинца. Серый гранит набережной, серые дома, сам воздух немного серый, с белесой туманной дымкой. Только желтые листья на этом фоне выделялись неестественной яркостью цвета, придавая контраст общей картине.
Во внезапно окутавшей тишине Лене слышалось лишь звонкое цоканье своих каблуков по граниту набережной. Захотелось остановиться, замереть, слиться воедино с чарующей осенью. Она сделала еще несколько шагов и остановилась, облокотившись о чугунные перила.
С ближайшей гранитной тумбы слетела недовольная чайка. Еще несколько кружили неподалеку, ожидая подачку и изредка разрывая тишину печальными криками.
Легкий ветерок подхватил стайку последних листьев с огромных черных лип, и они, кружась, плавно опустились на воду и продолжали свой путь, лениво покачиваясь на волнах. Лена проводила их взглядом, стянула с плеча тубус с эскизами, вытащила из сумочки блокнот и, пристроив его на гранитной тумбе, торопливо записывала строки, навеянные осенью.
Она никогда и никому не читала свои стихи, и писала лишь потому, что иначе от них не отвязаться. Так и будут крутиться в голове.
Потом она долго смотрела на Летний сад, совсем пустой и безлюдный. Листья с деревьев почти облетели, и было видно статуи, которые скоро спрячут на зиму в кургузых серых ящиках. Но пока можно любоваться белизной мрамора, контрастирующей с черными стволами деревьев.
Домик Петра, приютившийся в самом углу, у Фонтанки, казался таким милым. «Все бы отдала, чтобы пожить в таком домике!» Лена вспоминала, как ходила туда на экскурсию, еще весной, в мае, когда прямо в окна заглядывает цветущий каштан. «До чего же красиво!»
Внезапно раздавшийся телефонный звонок выдернул ее из мира грез. Вздрогнув от неожиданности, Лена потянулась к сумочке. Мир вокруг резко изменился. Появились звуки, машины, люди. Даже странно, то ли этого всего только что не было, то ли она так замечталась, что выпала из окружающей действительности.