— Иван Андреевич. Хрёпл! — взвизгнуло существо.
— Хрёпл! Ты укусил меня! Чертова тварь! — вскричал Влад, но хрепла уже и след простыл.
Взбешенный, не зная, что делать, Влад выхватил у ангелочка канделябр. Тот лишь чуть слышно пискнул, а Дюссельдорф-младший бросился за Орталой.
Догнав ведьму на лестнице, он ступил в туман, что стелился за ней. Ноги Влада обожгло, сапоги задымились, он вскрикнул, но из последних сил обрушил тяжелый бронзовый канделябр Ортале на голову.
Ведьма обернулась, взглянула на Влада скорее удивленно, чем разгневанно. А потом ее глаза заволокло туманом. Белым и беспросветным. Ноги ее подогнулись, она упала и покатилась по широкой мраморной лестнице, как безвольная тряпичная кукла.
Немного придя в себя, Влад бросился за ней. Ортала лежала неподвижно, но, кажется, была жива. Сзади сопел упырь Данилов.
— Помоги! — крикнул ему Влад.
— Я… я… я не смогу убить ее… — залепетал Данилов.
— Дурень! Отнесем ее в подвал, — ответил Влад. — Я сам не смогу ее убить, даже если захочу. Это Ортала!
— Но вы же одолели ее… — Данилов мялся и боялся дотронуться до ведьмы.
— Это не я, это Иван и Цепеш. Сейчас она без сил, но теперь она — одна из нас. Пошли, отнесем ее в темницу. А потом — принесешь крови. Да посвежее! Пошевеливайся, скотина ленивая!
Влад отвесил Данилову пинка, но сам взвыл, позабыв, что ноги обожжены. Затем он помог Данилову взвалить на себя Орталу, и они пошли вниз.
В холле, перед входом, никого не было. Лишь мор-глут лежал на полу.
— Иван! — Влад выпустил руку Орталы, которую до этого придерживал, и остановился.
— Барин?.. — пробасил Данилов.
— Запри ее в темнице. Не медли… а у меня тут дело есть.
Влад нагнулся над братом. Тот чуть шевельнулся, приходя в себя. Влад вытащил из голенища длинный широкий нож.
Маленький деревянный домик приютился возле кладбища. Крыша его давно провалилась, стены подернулись мхом. Тихое место на Васильевском, где ошивалось лишь всякое отребье. Зомби да нерадивые кровососы порой коротали здесь дни и ночи. Но никто тут давно не жил.
На первом этаже было пыльно. По углам валялись обломки мебели, кости и прочий мусор. Но, по крайней мере, здесь было сухо и уютно. Впервые за последние дни Антону было почти хорошо. Они с Анной сидели на полу и смотрели друг другу в глаза. Антон гадал, о чем же она думает, что таится в душе русалки. Анна думала о многом, но мысли разбегались, не удавалось ни на чем сосредоточиться.
В углу, в пыли, повизгивая, копошился хрёпл Семен. Бог знает, что он там искал, может просто привыкал к новой жизни после многолетнего заточения в остроге.