— Что он тебе сказал? — спросила я. — В том письме?
Джон засмеялся:
— Почерк у него еще тот. Как воробьиные следы на снегу.
— Как он?
— Тебе-то какая разница? — сказал Джон.
Это меня взбесило — я до одури хотела знать, как у него дела.
— Я спрашиваю — как твой отец?
Джон пожал плечами:
— Да нормально. Много он не рассказывал. Какая-то полукровка кухарила у него прошлой зимой, а весной уехала и не вернулась.
— Кухарила, как же, — ехидно заметила я. — Так я и поверила.
— Не важно, — сказал Джон. — Она ему нравилась. Говорит, добрая была.
— Еще бы, как бы иначе она его терпела. — Я не могла сдержать своей горечи. — Что ж он тобой раньше-то не интересовался? Я тебе скажу, зачем он тебя зовет. Со мной поквитаться хочет.
Джон ответил как издалека. Я едва расслышала, что он говорит:
— А он и не звал. Просто сказал, хочешь — приезжай.
— Ты забыл, что это за человек, — сказала я. — Ты там не задержишься. Приедешь и сразу вспомнишь, каково это.
— Я не забыл, — возразил Джон.
— Тогда зачем ты едешь? Ничего хорошего тебя там не ждет.
— Как знать, — сказал он. — Может, все там будет здорово. Может, я создан для тех мест.
Его смех был мне непонятен.
На вокзал я конечно же не пошла. Тем, кто намеревался ехать на поезде зайцем, провожающие матери не нужны — вряд ли имеет смысл махать тому, кто в это время тайком прыгает на движущийся вагон товарняка. Мне было противно, что он едет, как последний бродяга, но денег на билет я не наскребла, а когда предложила занять у мистера Оутли, Джон так запротестовал, что пришлось от этой затеи отказаться.
Я дошла с ним до кованых ворот дома мистера Оутли, а он всю дорогу лишь отмахивался от моих слов и рук — Джон мечтал поскорее уехать, а я мечтала дотронуться до его смуглого лица, каждой черточкой выражавшего нетерпение, но не решалась. Давая ему обычные бессмысленные наставления — береги себя, пиши почаще, — я добавила и кое-что еще.
— И сообщи мне, как у него дела, — сказала я.
Я не верю, что браки заключаются на небесах, — если, конечно, идея не в том, чтобы соединять совершенно не подходящих друг другу людей и смотреть, как они воюют. Нет, ни при чем тут небеса. Что Ему до того, кто с кем сходится или расходится? Но если мужчина и женщина живут в одном доме, спят в одной постели, вместе обедают и растят детей, не так-то просто им расстаться, даже если кто-то из них этого хочет.
Джон писал редко и мало. Прошло два года. Мистер Оутли все худел и почти ничего не ел. Я располнела, подниматься по лестнице в мою комнату становилось все труднее. Ничего не происходило. Затем пришло лаконичное письмо от Джона: «Отец болен. Долго не протянет».