— Узнаю бояр, — согласился я. — Иди туда, не знаю куда. И, главное, не опаздывай.
— Еще и поэтому никто не захотел браться за это дело. А мне, сам знаешь, плевать, лишь бы хорошо заплатили.
— Но ты, я не сомневаюсь, успела навести справки, пока в столице была?
— Успела. Ты погоди немножко, я еще принесу.
Она вернулась с тремя огромными мисками.
Как можно столько есть и при этом ни капельки не толстеть? Не иначе колдовство. Или зарядку каждый день делает.
Даже не знаю, что вызывает у меня больший ужас.
— Аскольда в столице все уважают, — сказала девушка. — Ну, только на словах. Он герой войны, бла-бла-бла. А на деле был у них будто кость в горле.
— Не вписался в боярский междусобойчик?
— Да, и правила свои хотел в столице понасажать. Но ему быстренько рожки и ножки пообломали да послали сюда, строить пограничную крепость. Думаю…
Она провела пальцем по губам.
— Не нашелся бы этот пост, Аскольда бы просто четвертовали.
— А воевода?
— Эти двое вместе служили, еще на Черной Реке. Огнарда тоже в столице не шибко жаловали. Но он служака спокойный и врагов особо не нажил.
— Руфус?
— Руфус проворовался. По-черному. Ему грозили Борожьи Рудники, но кто-то решил, что здесь, в Малахите, Руфус будет полезнее.
— Огнард и Аскольд не сумели бы уладить все с орками, — согласился я. — Тут нужен был ловкач. А Димитрис?
— Его отец — большая шишка в столице. Мог бы отмазать сына. Но…
— Или Димитрис очень крупно проштрафился…
— Или расплевался с отцом, — кивнула Оксана. — А что ты успел узнать?
Я рассказал ей, что случилось со мной в городе и его окрестностях.
— А что за тварь на меня напала?
— Это зломысл; змея-людоед, они живут в коллекторах, глубоко под городом.
Девушка глубоко задумалась.
— И сколько же трупов нужно, чтобы прокормить одну такую тварь? — спросила она.
— Зломыслы пожирают людей, как только увидят, — отвечал я. — Поэтому во всех городах верхние уровни коллекторов защищены астральными рунами.
— Так что же они едят?
— Мысли. Каждый человек, ложась спать, снова и снова перемалывает ушедший день в памяти. Как правило, ничего хорошего вспомнить не удается; лишь зло и ненависть.
— Понимаю, — кивнула девушка.
— Но ты утром встанешь и убьешь человек десять, на душе сразу полегчает. А у других людей все эти чувства накапливаются. Затем уходят под землю и создают зломыслов; те могут ждать годами, даже десятилетиями, пока оттуда не вырвутся.
Оксана нахмурилась.
— Как же этому удалось?
— Вот мы и спросим Торвальда, гнома-инженера.