— Сын полковника? — спросил я.
— Мастер Димитрис, — кивнул дворецкий. — В этом году он принял присягу.
Почти ребенок, а уже солдат.
Впрочем, это и к лучшему.
В армию иди смолоду, пока ты молод и глуп. Когда поумнеешь, ты быстро поймешь, что охраняешь вовсе не свою родину, а сундуки, набитые золотом, в подвалах бояр и клириков.
Подыхать ради того, чтобы люди в столице стали еще богаче, вот что значит служить.
— Это не гвардейская форма, — заметил я.
— Да, — согласился Осип. — Хозяин отправил юного мастера в Розыскной приказ.
Это означало, что Димитрис будет служить в столице, ночевать дома и никогда не попадет на Черную Реку.
— Юноша много раз подавал прошение, чтобы попасть в гвардейцы, — добавил дворецкий. — Ему всякий раз отказывали.
Осип улыбнулся.
— Молодой хозяин мне говорил, что хочет быть ратником государевым, а не копаться в грязи.
— Чтобы очистить мир, приходится заниматься и этим, — пробормотал я. — Его, поди, отослали сразу в главную канцелярию?
— Нет, решил служить простым дознавателем. С самых низов начать.
Я не знал, что говорит подобное поведение о юном Димитрисе — то ли о его благородстве, то ли о глупости.
Впрочем, это одно и то же.
Громко хлопнула дверь над нашими головами.
— Я надеюсь, вы меня поняли? — раздался старческий голос.
— Вышебор, — чуть слышно прошептал Осип. — Боярин чернодворцовский. Он мне никогда не нравился, боюсь я его.
— Моя совесть чиста. — Слова Мортерна звучали глухо. — Я делал все ради государя-императора.
— Так сделайте то, что еще осталось.
Старый боярин высился вверху лестницы.
На нем была турская шуба внакидку, с короткими широкими рукавами. Пуговицы из драгоценных каменьев ярко переливались в пламени многосвечья.
Непреклонность застыла в темных глазах императорского советника, острый горбатый нос придавал его лицу зловещий вид.
— Только от вас, полковник, зависит мое решение. Завтра я приду снова. И уже не один.
Он смотрел на Мортерна из-под кустистых бровей.
— Поступите, как должно настоящему дворянину.
Вышебор развернулся и зашагал вниз по лестнице.
Я отошел к окну.
Ни к чему, чтобы он видел мое лицо.
Осип поспешил к гостю.
— Вот ваша шуба, милостивый государь, изволите обождать, велю подогнать карету.
Дверь за ними закрылась.
Полковник Мортерн спустился по лестнице.
Он очень постарел с тех пор, как мы виделись в прошлый раз. Густые когда-то волосы поредели, подернулись сединой. Плечи устало сгорбились.
Резкие морщины пролегли возле рта, уголки упрямых губ опустились. Глаза запали, казалось, этот человек умирал уже много раз.
— Люди в Чернодворце сильно обеспокоены, — сказал я. — Если сам Вышебор приехал сюда.