— Ты изменишь свое мнение. Все женщины рано или поздно выходят замуж.
— Но не я. Я собираюсь стать писателем.
— Ты похожа на писателя, — говорит он.
— Я?
— Угу. Ты выглядишь так, как будто в твоей голове постоянно роятся какие-то мысли.
— У меня прозрачная голова?
— Немного. — Он наклоняется и целует меня. И в этот момент моя жизнь разделяется на две части — до и после этого поцелуя.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Превратности любви
— Повтори мне слово в слово, что он сказал.
— Он сказал, что я интересная. И что у меня есть характер.
— Он сказал, что ты ему нравишься?
— Я думаю, что произвела на него впечатление.
— Если он под впечатлением от тебя, то это не обязательно значит, что ты ему нравишься, — говорит Мэгги.
— Я думаю, что если парень говорит, что ты интересная и что у тебя есть характер, то он имеет в виду, что ты особенная, — считает Мышь.
— Но это не означает, что он хочет быть с тобой. Может быть, он думает, что ты особенная… и странная, — говорит Мэгги.
— Итак, что произошло после того, как мы ушли? — перебивает ее Мышь.
Пришла Лали и спасла нас. Себастьян сказал, что получил достаточно впечатлений за одну ночь и уехал домой.
— С тех пор вы не общались, я правильно понимаю? — спрашивает Мэгги.
Я притворяюсь, что у меня зуд, и начинаю чесать раздраженное место:
— Неа.
Но ведь это ничего не значит…
— Он позвонит, — уверяет меня Мышь.
— Конечно, позвонит. Он просто обязан позвонить, — говорит Мэгги с излишним энтузиазмом.
С той ночи, когда мы пытались написать год нашего выпуска на коровнике, прошло четыре дня, а наша компания все никак не может успокоиться. Вот, например, сейчас мы уже, наверное, раз в двадцатый обсуждаем, что случилось после того, как приехали копы и всех, кроме меня и Себастьяна, разогнали. Сначала вернулась Лали и спасла нас. Затем подъехали Мышь и Уолт, но к тому моменту мы уже ушли, забрав с собой лестницу, поэтому они решили, что все в порядке, и отправились по домам. Но по-настоящему смешно было в понедельник, когда мы пришли в школу: стоило кому-то из нас выглянуть в окно и увидеть цифры 198 и большое красное пятно, как он начинал смеяться так, будто вот-вот лопнет.
Тем утром на собрании Синтия Вианде затронула вопрос произошедшего и официально заявила, что вандализм не остался незамеченным и что злоумышленникам, если их поймают, будет предъявлено обвинение. На что мы зафыркали, как котята. Все, за исключением Питера.
— Неужели копы могут быть такими кретинами? — продолжает он спрашивать нас снова и снова. — Они же там были и видели нас.
— И что же они видели? Кучку ребят, стоящих около старого коровника?