Тут я умолкаю, его совершенно не интересует происхождение моей сумки. Эх, мужчины, думаю я, открывая меню.
— Мне все-таки больше нравится обладательница сумки, чем сама сумка, — говорит он.
— Спасибо.
Я все равно немного обижена на него.
— Что ты будешь?
Я думаю, что мы должны вести себя, как взрослые, раз уж пришли в такой модный ресторан, поэтому решаю подумать, прежде чем сделать выбор.
— Я еще не решила.
— Официант? — говорит он. — Будьте добры, два «Мартини». С оливками вместо украшения из цедры апельсина.
Затем он обращается ко мне:
— У них лучший «Мартини» в городе.
— Я бы хотела «Сингапурский слинг».
— Кэрри, — говорит он, — ты не можешь заказать «Сингапурский слинг».
— Почему?
— Потому что здесь принято пить «Мартини». К тому же «Сингапурский слинг» — это ребячество. — Он бросает на меня взгляд поверх меню. — И кстати, о ребячестве. Что с тобой сегодня происходит?
— Ничего.
— Хорошо. Тогда попробуй вести себя нормально.
Я открываю меню и начинаю его изучать.
— Здесь очень хорошо готовят отбивные из барашка, а французский луковый суп просто великолепен. Когда я жил во Франции, это было мое любимое блюдо. — Он смотрит на меня и улыбается: — Просто пытаюсь быть услужливым.
— Спасибо, — говорю я с легким сарказмом. И сразу же извиняюсь: — Прости меня.
Что со мной происходит? Почему у меня такое отвратительное настроение. Я никогда не вела себя так ужасно с Себастьяном.
— Итак, — говорит он, беря меня за руку. — Как прошла неделя?
— Ужасно, — отвечаю я, когда подходит официант с нашим «Мартини».
— Тост, — провозглашает Себастьян. — За ужасные недели.
Я делаю маленький глоток и осторожно ставлю бокал.
— Честно, Себастьян. Эта неделя была очень плохой.
— Из-за меня?
— Нет, не из-за тебя. Я имею в виду, не совсем из-за тебя. Просто Донна ЛаДонна ненавидит меня…
— Кэрри, — говорит он. — Если ты так воспринимаешь все, что происходит вокруг нас, то тебе не нужно со мной встречаться.
— Да нет же…
— В таком случае, хорошо.
— А что, когда ты с кем-то встречаешься, вокруг вас всегда разгораются скандалы?
Он откидывается назад и выглядит самодовольно:
— Как правило.
Ага, Себастьян любит драмы, я их тоже обожаю. Возможно, мы идеально подходим друг другу — нужно будет обсудить это с Мышью.
— Так как насчет французского лукового супа и отбивных из барашка? — спрашивает он и передает наш заказ официанту.
— Замечательно, — говорю я и улыбаюсь. Но все не так хорошо, как я пытаюсь изобразить: я не хочу французский луковый суп. Я ем лук и сыр всю свою жизнь, поэтому мне хотелось бы попробовать что-нибудь экзотическое, утонченное, например улиток, но уже поздно. Почему я всегда делаю то, что хочет Себастьян?