Может, я и не праведник, но уж, во всяком случае, человек слова. Поэтому в пятницу, ровно в семь, я был у дверей дома библиотекарши.
Оказалось, ее зовут Джуд. Мы провели время на удивление хорошо: вкусно ели, чуть-чуть пили, много болтали, а потом накупили попкорна и отправились в кино. К одиннадцати часам я уже весело насвистывал мотивчик битловской песенки, а Джуд хихикала, как девчонка.
Когда я рассказал ей о своих проблемах, она немедленно предложила подыскать нужную информацию — даже просить не пришлось.
Вот это женщина!
А потом я пошел к Фрэнки и занялся делом. Весть о том, что Фрэнки Морены не стало, мгновенно разлетелась по округе. Все было сделано чики-пики, или, как любят говорить в рекламе, «на высоком профессиональном уровне». Бизнес, он везде бизнес, не так ли?
На следующий день телефон зазвонил ровно в полдень.
— Мик, это ты?
Звонил Жердяй Кейси, друг семьи Фрэнки. Пару раз мне доводилось с ним работать — выбивали из владельцев окрестных баров плату за «крышу». На работе этот парень еще ничего, а так — трусливый, как заяц.
— Здорово, Жердяй, — отвечаю. — Что стряслось?
— Ж-ж-лоб, — говорит Кейси и аж заикается.
— Что Жлоб?
— Зы-зы… Заграбастал территорию Фрэнки.
— Не болтай ерунды! — кричу я, словно ушам своим не верю.
— Я его ви-видел своими г-глазами, Мик! Вышел из ли-лимузина и поднялся в офис Ф-фрэнки. На-нас обставили, приятель.
Он еще что-то лопотал, но я уже не слушал.
— Извини, Жердяй, — сказал я. — Надо бежать.
Приятно, черт возьми, когда оказываешься прав!
Положим, были у меня опасения, что Жлоб решит от меня избавиться. Но ни одна живая душа не знала, где он обитает, так что пришлось мне пойти на риск, чтобы подобраться поближе. Я следил за несостоявшимся призраком целый день.
В таверне «Экспрессимо» он навернул приличную порцию спагетти с пармезаном. Правда, бедолаге приходилось поминутно отрываться от еды, чтобы поздороваться с очередным остолбеневшим официантом или разъяснить кое-кому, что в связи со смертью Фрэнки устанавливаются новые правила. То же самое повторилось в баре «Джино» и в прачечной южного округа.
Впрочем, оказалось, я зря беспокоился. Едва я расположился в «Ребрышках Морелли» и заказал свое любимое блюдо, как на стуле напротив нарисовался Гуся Джонс. Прозвище свое Гуся получил за то, что одна особа ударила его ножом, когда тот вздумал ее ущипнуть. Шрам до сих пор красовался у него на щеке.
— Жлоб хочет с тобой поговорить, — сообщил он.
— Не видишь, я ем?
— Босс ждать не любит.
Я взглянул на тарелку: ребрышек было обглодано меньше половины.