На изготовление короба ушла неделя. Винченцио Перуджи всегда был превосходным столяром, но сейчас просто превзошел себя, понимая, что для столь великой картины должно быть подобающее оформление. После того как короб был изготовлен, он отнес его в реставрационный отдел. Главный реставратор внимательно и придирчиво осмотрел работу, после чего, одобрительно кивнув, спросил:
– Для «Моны Лизы»?
– Да, месье, – спокойно отозвался Перуджи.
– Сделано просто превосходно! Такой короб можно повесить и без картины, – пошутил он.
– Но все-таки будет лучше, если в нем будет находиться «Джоконда».
– Однако вы весьма самолюбивы, месье.
– Разве только самую малость, – признал Перуджи.
Уже на следующий день он увидел «Мону Лизу» в изготовленном коробе и упрятанную под тяжелое толстое стекло. Теперь ее улыбка выглядела иной, полукавее, что ли… Толстое стекло как будто бы еще дальше отдалило его от «Моны Лизы». Порой, когда выдавалось время, Винченцио Перуджи приходил в «Квадратный салон» и подолгу смотрел на картину. В коробе-раме, защищенная стеклом от вандалов, она едва улыбалась ему со стены, выражая признательность.
За последующие три месяца Винченцио ни на шаг не приблизился к картине. Но время не терял: обзавелся несколькими знакомыми, с которыми нередко проводил время за чашкой кофе, и продолжал разрабатывать план кражи картины. Наиболее реальный – вынести ее через запасной ход, когда в Лувре будет меньше всего народу. Еще через несколько дней план был обдуман и просчитан до мелочей, оставалось только дождаться подходящего случая.
Несмотря на все предпринятые усилия, новый контракт администрация не продлила, и Перуджи был вынужден искать работу за пределами Лувра. На третий день отыскал подходящее место – в небольшом кафе на окраине Парижа, – устроившись декоратором.
Два дня назад в его небольшую комнату на окраине Парижа негромко постучали. Поначалу неожиданный стук его встревожил: кто бы это мог быть? С женщинами он предпочитал встречаться в недорогих гостиницах; с приятелями в ресторанах, где нередко засиживались допоздна. Внутри неприятно ворохнулось: может, полиция что-то разнюхала и вышла на его след?
– Кто там? – скрывая тревогу, спросил Винченцио.
– Это я, мистер Перуджи, – прозвучал негромкий мужской голос.
Отомкнув дверь, он даже не удивился, когда увидел маленького круглолицего человека, весьма добродушного на вид, секретаря господина Моргана. Для всех знакомых его местожительство оставалось тайной, но только не для господина Моргана.
Скупо улыбнувшись, секретарь спросил разрешения войти, а потом, по-хозяйски ступив в холостяцкий беспорядок и не утруждая себя долгим вступлением, объявил, что у господина Моргана заканчивается терпение, и если его заказ не будет выполнен в ближайшую неделю, то он просто перепоручит его другому.