— Четыре года, — бормочет она, подходя к изолентам. Она наклоняется и берет два рулона, каждый разной ширины.
— Я возьму вот эту, — говорю я. Чем шире лента, тем более надежнее кляп. Когда она передает ленту мне, кончики наших пальцев на мгновения соприкасаются. Это касание откликается в моем паху.
Черт!
Она бледнеет.
— Что-нибудь еще? — Ее голос мягкий и хриплый.
Боже, у меня такое же влияние на нее, что и у нее на меня. Может быть.
— Немного веревки, я думаю.
— Сюда, пожалуйста.
Она быстро идет по проходу, давая мне еще одну возможность оценить ее прекрасную задницу.
— Какую именно веревку? У нас есть синтетические и натуральные волокна… шпагат… шнуры…
Вот, дерьмо — стоп. Внутри меня раздается стон, я пытаюсь прогнать ее образ; подвешенной к потолку в моей игровой комнате.
— Отрежьте мне, пожалуйста, пять метров из естественного волокна.
«Это очень грубо и сильно натирает, но если вы будете сопротивляться мне… мой выбор — веревка».
Ее руки трясутся, но она все же отмеряет пять метров. Вытащив нож из своего правого кармана, она быстрым движением отрезает веревку, сматывает ее аккуратно и завязывает узлом. Впечатляет.
— Вы были в скаутском лагере?
— Нет, военно-полевые игры — это не мое, мистер Грей.
— А что же вам нравиться, Анастейша? — Я ловлю ее взгляд, и ее зрачки расширяются. Да!
— Книги, — шепчет она.
— Какие именно книги?
— Ой, вы знаете. Обычные. Классика. Британская литература, в основном.
Британская литература? Бронте и Остин, я уверен. Все, типа, — романтические сердечки и цветы. Черт. Это не очень хорошо.
— Что-нибудь еще нужно?
— Я не знаю. Что еще вы могли бы порекомендовать? — Я хочу увидеть ее реакцию.
— Вы собираетесь что-то мастерить? — спрашивает она удивленно.
Я хочу громко рассмеяться. «Ох, детка, «сделай сам» — это не мое». Я киваю, задыхаясь от веселья. Ее глаза бегло скользят по моему телу и я напрягаюсь. Она проверяет меня! Черт.
— Спецодежда, — выпаливает она.
Это самая неожиданная вещь, которую я услышал из ее сладкого, умного рта, кроме, разве что, вопроса — «Вы гей?».
— Чтобы не испачкать вашу одежду. — Она показывает на мои джинсы, смущенно краснея.
— Я всегда могу их снять.
— Эм. — Она краснеет и смотрит в пол.
— Я возьму комбинезон. А то, не дай бог, одежду испорчу, — говорю я, чтобы вывести ее из неловкого положения. Не говоря ни слова, она поворачивается и идет по проходу, и я снова следую за ней.
— Вам нужно что-нибудь еще? — Говорит она, затаив дыхание, протянув мне пару синих комбинезонов. Она огорчена, глаза по-прежнему опущены, лицо покраснело. Христос, что она делает со мной.