— Слушая тебя, я понял, что это сырое и не совсем здоровое место. Могу побиться об заклад, там даже нет приличных водосточных труб, — сказал Чарльз.
— Скорее всего, нет, — рассеянно ответила Аманда. — Но агент сказал мне, что весной там великолепно — по берегам до самой воды полыхают желтые и золотые весенние цветы, растущие так густо, что их можно собирать корзинами и все равно не убудет. Я смогу там писать, это точно.
— Ах, Аманда, ты можешь строить из себя писательницу где угодно, — снисходительно сказал Чарльз. — Зачем придумывать такое оправдание своим сумасбродным идеям?
Аманда рассеянно посмотрела на него и подумала: «Чарльз такой красавец, но он почему-то совсем не волнует меня». Она была привязана к Чарльзу, как к брату. Он и вправду был ее дальним родственником. Он был старше Аманды почти на десять лет и, когда умерли ее родители, взял девушку под свою опеку. Аманду раздражало, что Чарльз, очень богатый человек, имел о себе чересчур высокое мнение и временами слишком покровительственно относился к ней.
— Ты конечно же считаешь, что я хочу стать писательницей, чтобы не отстать от моды, — сказала Аманда без обиды. — Интересно, почему ты так уверен, что для меня это всего лишь игра?
Чарльз улыбнулся ей с подчеркнутой вежливостью, радуясь, что она не пустилась, как обычно, в рассуждения на эту крайне неприятную для него тему.
— Ну, во-первых, после того как ты получила наследство от тети Софи, тебе уже не нужно зарабатывать себе на жизнь, — сказал он, — а во-вторых…
— И что же, во-вторых?
Чарльзу была чужда деликатность.
— Ну, это же очевидно, как мне кажется. Может статься, что таланта у тебя на самом деле нет. Впрочем, сейчас пишут все, кому не лень, и для этого, похоже, не нужен талант. Это просто какая-то болезнь, — сказал Чарльз, и они тут же поссорились, хотя Чарльз мог все же поздравить себя с тем, что, проявив необходимую твердость и снисходительность, он на этот раз избежал словесной перепалки.
— Какой же ты противный, Чарльз! — воскликнула Аманда и, вскочив раздраженно со стула, подошла к окну. Она стояла освещенная лучами заходящего солнца и смотрела вниз на улицу. На таких чопорных тихих улицах селятся обычно богатые холостяки и дорогие врачи, подумала Аманда, разглядывая дома с аккуратными парадными дверями и строгими окнами. К этим дверям то и дело подъезжали такси, из которых выходили хорошо одетые люди. У обочины дороги стояли роскошные частные лимузины, украшая собой улицу, но Аманда не заметила ни автобусов, ни грузовиков. Она увидела женщин, которые выгуливали пуделей и с безразличным видом останавливались у фонарных столбов, когда те задирали ногу. Няньки неторопливо прогуливались, толкая перед собой дорогие детские коляски. На этой улице была идеальная чистота, нигде ни соринки, не было видно здесь и толстых женщин, нагруженных продуктовыми сумками, которые часами болтают со своими подругами, не обращая внимания на вопли тянущих их за руки детишек.