«Одни неприятности из-за баб, даже думать о них вредно, как раз в грязи вывозишься» — разозлился Шишагов, и дальше шёл, не утруждая себя отвлечёнными размышлениями.
Медвежьих следов на размокшей почве не попадалось. Дело шло к полудню, когда Роман нашёл-таки ржавую арматурину. Прибрал драгоценный кусок стали в короб и решил посмотреть на озерцо, в которое водопадом обрушивался его ручей. Озером назвать выбитую падающей водой в камне чашу было изрядным преувеличением, это была, скорее, большая и довольно глубокая лужа. Ручей, полноводный по причине постоянных дождей, с шумом падал в неё с высоты, по пути разлетаясь на струи и отдельные капли. Вода в месте падения кипела, как в котле, и, постепенно успокаиваясь, устремлялась к выходу, который пробила в скале за сотни лет. В этом месте на дне были видны отдельные камни, камешки, песок — чем дальше от водопада, тем мельче. Взгляд Романа зацепился за странную форму некоторых окатышей. Лезть в холодную воду не хотелось, и он уже пошёл было дальше, но вдруг передумал и вернулся назад. Разулся, закатал рваные штанины, и полез в воду. «Столько счастья сразу не бывает» — мелькнула мысль. Камень, похожий на очень большой боб, был тяжёлым и жёлтым. В следующий момент Роман уже лихорадочно собирал лежащие в ледяной воде золотые самородки, самый крупный из которых размером был с мужской кулак. Нахватав несколько килограммов до того, как заледеневшие ступни и кисти рук потеряли чувствительность от холода, выбрался из воды, пересыпал добычу в ранец и в ускоренном темпе рванул домой.
Вечером Шишагов возбуждённо перебирал у огня золотые самородки. Жирный золотой блеск тяжёлого металла завораживал, и одна мысль заевшей пластинкой крутилась в его голове: " Наконец-то! Это находка так находка! Бульончик, горячий, с травками! Мясо потушить! И никаких больше камней щипцами! Золото, его ж и просто так расковать можно, даже отливать не обязательно! И маленький котелок сделаю, и на большой котёл хватит!»
Подступиться к куску арматуры казалось труднее. Можно было, конечно, тупо расплющить его конец, заточив потом о шершавый камень. Такой стамеской легко будет корыта из дерева долбить, но Ромке нож нужен. И топор. А их только выковать можно. Куют молотом на наковальне. Держат заготовку клещами, разогревая в горне, на раскалённом древесном угле, пламя раздувают мехами. Названия Роман знал, но словами по металлу колотить не станешь. «Придётся изобретать что-то, предки решили проблему, нашли способ выкрутиться. Буду корячиться».
Первый облом вышел с золотом — оно, конечно, плющилось под ударами, но форму котелка принимать не желало. Начинающий жестянщик уже порывался сбегать к ближайшей луже — посмотреть в отражении, откуда руки растут. Получившийся в результате неровный лист в лучшем случае можно было, подогнув края, использовать как сковородку, чем с горя и занялся начинающий металлург. Обжаренные на сурчином жиру ломти вяленой баранины слегка примирили его с жизнью. Успокоившись, стал шевелить мозговой извилиной. Как ни крути, а придётся заниматься делом вдумчиво и серьёзно. И начинать с получения древесного угля и изготовления мехов. И кузню оборудовать, хоть временную.