Но одним случаем не обошлось. Состояние больной все ухудшалось. Александр Никитич мучительно думал - откуда могла прорваться зараза? Расспрашивал санитарку, та отвечала: не знаю.
Умерла она вечером следующего дня. Перед смертью подозвала Александра Никитича. Он склонился над ней. Санитарка говорила тихо, едва слышно:
- Однако, худо мне, товарищ Микулин... Вот как худо... Помирать, видно, приходится... Значит, не дожгла я эту заразу. Простите вы меня, Христа ради!
- Какую заразу? - Микулин стоял перед ней в халате и плотной маске.
- В склянке которая... Винюсь перед вами, Александр Никитич. Боязно было признаться... Как заступили мы на дежурство, так на другой день и случилось. Уборку делала, хотела как лучше. Ну, рукавом склянку задела, разбила... Я тряпкой затерла и в печку... Вас-то не хотела тревожить...
- А склянка? - ужаснулся Микулин.
- Склянку тоже в печку кинула. Всю до последнего кусочка собрала. Может, зараза-то на халат села, не сообразила его скинуть, думала, обойдется...
Микулин снова звонил в горздравотдел. Теперь эпидемиологическую станцию держали на прямом проводе. У аппарата установили круглосуточное дежурство.
- Больная умерла... У остальных температура нормальная... У меня?.. У меня тоже нормальная... Благодарю вас...
Наступили тревожные дни. Шуточное ли дело - пастеурелла пестис!.. Чтобы не вызывать паники, страшную болезнь даже в шифрованной телеграмме в Москву называли латинскими словами, непонятными для непосвященных людей. А посвященные знали, что это такое: в раннем средневековье Юстинианова чума унесла сто миллионов жизней, эпидемия длилась пятьдесят лет. Еще через несколько веков чума в Европе бросила в могилу четвертую часть всего населения. И вот в Забайкалье, в научно-исследовательской противочумной станции, пастеурелла пестис...
На станциях по всему Забайкалью объявили негласный карантин, перестали продавать железнодорожные билеты. В городе закрыли вокзал, и пассажирские поезда миновали его без остановки. На случай эпидемии подняли войска, чтобы закрыть, изолировать чумные очаги. Все ждали с тревогой, что будет дальше. Ждали и на противочумной станции, оцепленной теперь вооруженными нарядами, которые никого не допускали близко и сами не подходили к ней на ружейный выстрел.
Александр Никитич сам вынес тело умершей санитарки, положил в отдельное строение, накрыл саваном. Здесь ее предадут огню...
Инкубационный период подходил к концу. Температура у всех оставалась нормальной, самочувствие хорошим. Александр Никитич почти перестал тревожиться... Прошел еще день, и доктор-эпидемиолог почувствовал легкую слабость и головную боль, смерил температуру повышенная. Грозный симптом: он заболевал пастеурелла пестис...