Аня посмотрела на него и нехотя улыбнулась:
— Может быть. И все-таки я не возьмусь, я инженер, я хочу на производство…
— А решать все-таки буду я, — жестковато перебил Полозов. — В интересах цеха, товарищ инженер, не так ли?
Он тряхнул ее руку, потом поймал и тряхнул другую, сложил их вместе, сжал и отпустил.
— Взялись, Аня. Большое дело сделаете.
Аня пошла домой пешком, через Парк Победы.
После дневной оттепели к вечеру подморозило, мокрые ветви молодых деревцов обледенели и поблескивали в свете качающихся на ветру фонарей. Дорожки стали скользкими, а тонкий ледок, затянувший лужи, с хрустом оседал под ногой.
«Я дома. Я дома»,— всем существом ощущала Аня.
Она очень устала от множества впечатлений. Гулкие шумы еще звучали в ее ушах. Она еще чувствовала сухой, кисловатый запах цеха. Один за другим возникали перед нею люди, которые отныне будут ее товарищами, рассказы и объяснения, которые спутывались в ее мозгу, как она ни старалась их понять и запомнить. Перед глазами проходили на лету схваченные и не всегда понятные Ане черточки цехового быта — обрывки споров, история с Кешкой, какая-то ожесточенная перебранка Виктора Гаршина с другим цехом, когда он кричал в телефонную трубку, одновременно подмигивая тем, кто находился поблизости: «Как вы сделаете, меня не касается, хоть сами в печь полезайте, а чтоб завтра к утру все отгрузить!»
Каким чудом занесло на завод Виктора Гаршина? Снова — как тогда под Кенигсбергом — жизнь сталкивает ее с ним... Для чего?
У выхода из парка накатанная детьми ледяная полоска по краю дорожки так и манила. Аня разбежалась и боком, по-мальчишески расставив ноги, прокатилась по ней, чуть не упала, рассмеялась и широким вольным шагом направилась к дому.
— Товарищ Карцева! Товарищ Карцева!..
Щуплая фигурка метнулась к ней навстречу из глубины парадной. Аня пригляделась и узнала Кешку.
— Товарищ Карцева... Вы мамке не говорите... Я вам честное слово даю... Вы только мамке не рассказывайте... Я, честное слово…
— Да ты кто: Евдокии Павловны сын?
Кешка упорно загораживал ей дорогу.
— Не скажете? — настойчиво повторил он.
— Сегодня не скажу, а следующий раз обязательно скажу. Ты что ж, нарочно поджидал меня здесь?
Кешка кивнул и через две ступеньки, опережая Аню, побежал наверх.
Умываясь в ванной, Аня слышала, как Евдокия Павловна ругала Кешку за то, что поздно пришел, созывала мальчишек обедать и затем бранила уже всех троих за то, что руки не отмыли как следует, и ногти грязные, и опять башмаки мокрые, прямо наказание с ними...
— Конечно, с детьми не покричишь — не совладаешь, — предупредила вчера Евдокия Павловна. — Вы уж не обижайтесь, если иной раз кричу. И сами ребятам внушайте, чтоб не озорничали. Чужого человека они скорее послушают.