Ох, сколько он мог бы найти оправданий! Но какой в них толк? Важнее найти выход из обступивших его трудностей.
Он достал свои записи к предстоящему заседанию, сделанные накануне. Порадовался. Те же самые вопросы: график новой турбины, заготовительные цехи, снабжение, инструментальное хозяйство... Разве ж он сам не знает, где у него слабо! А вот о кадрах ни слова. Почему он забыл об этом вчера? Случайно? Или в самом деле перестал думать о подготовке и воспитании новых кадров?..
Он снова перечитал записи — вопросы продуманы, решения намечены. Все правильно. И... недостаточно остро, недостаточно объемно, как будто сидел человек и заботился только о том, что требуется сегодня, забыв, что завтра с него спросится больше.
Однако более смелых решений, чем намеченные вчера, он не находил и сейчас. Но теперь он понимал, что их надо найти.
Палец его надавил кнопку звонка.
Он нетерпеливо следил за тем, как входили и рассаживались люди. Начальник планового отдела Каширин, пожилой, неповоротливый мужчина в мешковатом костюме сел за отдельный столик и разложил перед собою папки и сводки. И снова промелькнула мысль о Клаве и Саганском. Ну, конечно, Саганский сейчас вот так же собрал своих работников, и Клава вот так же сидит в его кабинете, вооружившись сводками. Начальник планового отдела должен быть на месте, когда заводу трудно. Разве я не вытащил бы Каширина — живого или мертвого, — раз дело требует?
И тотчас Немирова охватила досада, что сегодня не будет Любимова — человека, который ему теперь необходим больше, чем все остальные вместе взятые. Очень-то нужно было отпускать его в Москву ради плана далекого будущего, когда сегодняшние дела в турбинном цехе весьма тревожны и уж кому-кому, а начальнику цеха следует быть на месте! И все этот добряк Алексеев — отпустите да отпустите, человек разработал, так пусть сам и защищает свой план и добивается утверждения, пусть погуляет в Москве, себя покажет и других послушает.
Алексеев, главный инженер завода, как раз в эту минуту показался в дверях, оглядел всех, и дружелюбно заговорил о чем-то с начальником термического цеха. Немирова покоробило — ну для чего так беззлобно и даже ласково разговаривать с ним, когда термический отстает, когда только турбинному он задерживает восемь деталей! Тут бы отругать так, чтобы помнил...
Но главный инженер уже покинул термиста, грузно опустился в кресло рядом с Немировым и беззвучно, но выразительно спросил: ну как?
Григорий Петрович так же, одними глазами, ответил: ничего, попало, но не очень, сейчас все поймешь.