, как она ему дорога. Теперь он знает, чего хочет, готов пойти на многое ради неё.
Впрочем, всё потом, сейчас главное исправить эту скверную ситуацию, любым способом замолить свою вину, вернуться хотя бы к тем, прежним отношениям. Задача не простая, но выполнимая, в его силах.
А там уж он разберётся, постепенно найдёт способ полностью её завоевать. На то он и
завоеватель, в конце концов.
Генрих поднял руку, чтобы постучать в дверь, но в ту же секунду она сама распахнулась.
Любимая женщина стояла на пороге, смотрела на него полными ненависти глазами.
– Убирайтесь вон, господин Штольц! – отчеканила она. – Вам здесь нечего делать!
И прежде чем он успел открыть рот, дверь снова захлопнулась.
Генрих озадаченно вытер внезапно вспотевший лоб, зачем-то снял перчатку и вновь решительно постучал.
Никто не откликнулся.
Он стучал всё настойчивей. Она должна понять, что он не уйдёт, пока они не объяснятся. От того, что она захлопнула дверь перед его носом, ровным счётом ничего не меняется. Его уважение к ней только выросло. Он любит её, и она обязана его выслушать.
Шофёр Пауль вышел из машины, вежливо поинтересовался:
– Вам не нужна помощь, герр комендант?
Генрих только досадливо отмахнулся от него, продолжал свой терпеливый, до боли в костяшках стук.
Когда он уже совсем отчаялся, не знал, что делать, дверь открылась.
– Что вам угодно? – холодно спросила Вера.
Генрих покосился на по-прежнему стоявшего неподалёку Пауля. Ещё не хватало объясняться на глазах у шофёра. Его, кстати, надо предупредить, чтобы держал язык за зубами.
– Я хочу зайти! – тихо попросил он.
Выражение лица Веры не изменилось ни на йоту.
– Вон! – так же тихо процедила она и снова попыталась захлопнуть дверь.
Генрих вовремя успел вставить в щель сапог.
– Вера, не вынуждай меня применять силу! – угрожающе сказал он.
Вера хмуро молчала, оценивая угрозу.
Генрих, разумеется, так просто не уйдёт, не уберётся.
Ему всё мало, этому животному!
Периферийным зрением она видела торчавшего около машины Пауля, ей казалось, что он насмешливо поглядывает на неё. Выхода не было.
Вера безмолвно отошла в сторону, давая Штольцу возможность войти в дом.
Генрих аккуратно сложил пакеты с продуктами на стол, снял фуражку, отодвинул стулья и сел, жестом приглашая Веру сесть напротив. Но она не двинулась с места, стояла у стены, превратилась в каменную статую.
Генрих Штольц тяжело вздохнул. С этой гордой славянской женщиной совладать совсем нелегко.
Говорят, что во всех русских есть частица монгольской крови, наследие татаро-монгольского нашествия на эту страну пять сотен лет тому назад. Может, от этой смеси и идёт их удивительное упорство…